KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Кто жил в деревне лет этак 30 и более тому назад, тот знает, что святки - это самое замечательное зимнее время, когда работы большой нет, и деревенские женщины собираются у кого-нибудь в доме "лясы поточить". Вот так и в нашем доме по вечерам собирались соседские женщины, бывало, что и более десятка. Бабушка была большая мастерица семечки жарить, холщовый мешочек объёмом на полведра, пошитый её руками, всегда был точно наполовину полон, чем пуст. Как только первая гостья появлялась в дверях, я мигом забирался на печку, где у меня кроме подушки и старой шубы вместо матраца, было много разных замечательных вещей. Но игр никаких по таким вечерам я не затевал, потому как впереди были очень интересные разговоры. Есть такая поговорка, что мужики, мол, на работе - о бабах, а за столом - о работе. Ну, с первым утверждением соглашусь и то с большой натяжкой, а вот со вторым - нет. С мужиками, вроде, разобрались. А о чём же говорят женщины в своих чисто женских компаниях? Про молодых не знаю, не присутствовал, а вот о чём говорят женщины-бабушки - знаю точно, потому как наслушался. Говорят они о прожитом и насущном, больше вспоминают хорошее, чем плохое, никогда не выражаются крепким словом, короче, говорят обо всём. И вот однажды завели разговор о военных годах, и тут наша ближайшая соседка, баба Вера, говорит моей бабушке:

- А помнишь, Шур, как тебя Тимоха-полицай чуть у колодца не застрелил?

- Дык, как же такое забудешь, Вер, если б не твой Сергей, я б тут с вами щас не сидела.

Вот так история всплыла! Я уже задрёмывать было начал на тёплой печи под их разговоры, а тут как водой окатило. Женщины загалдели:

- Шура, расскажи, что-то мы про это и не слыхали. 

- Так и не говорила я никому, только вот соседи, Вера с Сергеем знают. Зимой было, месяца за два до того, как наши пришли. Пошла я по воду, тока набрала вёдра, тут этого чёрта откуда-то несёт, пьянющий, едва лыко вяжет. Подходит , уставился глазищами красными и говорит: 

- А-а! Иван, сын твой, где?!

- Как будто ты не знаешь, вместе с твоим Василием на фронт забрали. 

- Самогон дома есть?

- Да какой самогон, Тимофей, Бога побойся, гнать-то его с чего? Хоть бы самим до весны прокормиться. 

- Прикидываешься, стерва! Щас я тебя казнить буду. 

- Отмерло во мне всё, думаю, Господи, щас убьёт, а дома девки одни останутся и дед больной почти под святыми лежит. Ружьё своё уже снял с плеча, и тут, спасибо им, соседи выбежали, Сергей с Верой, отговаривать начали его, Сергей в дом позвал, сказал, что и выпить есть...

- Да, вылакали четверть тогда мой с ним, у нас и спал на сундуку, - перебила бабушку баба Вера.

Женщины начали спрашивать бабушку, почему она об этом никому не сказала, мол, ему б и дали потом больше, когда судили.

- Я, бабы, побоялась, что придёт сын с фронта и прибьёт его, как собаку. Иван до войны был задиристый, а уж после фронта, сами понимаете, что не спустил бы за мать. 

Потом разговор плавно перешёл на другие темы, а потом и я заснул.

На следующий день я поделился этой "новостью" со своими друзьями: Вовкой, Витьком и Славкой. Да, я не сказал, что было нам по шесть с небольшим, осенью в школу должны были идти. Славка насупился и сказал:

- Мстить деду Тимохе будем за твою бабулю. 

- Он же в тюрьме отсидел, говорят, за это, - вставил Витёк.

- Ага, отсидел, глянь какой ходит - толстый, харя красная!- парировал Славка. - Мои оба дедули на фронте загибли, и мамкин брат, дядя Семён, весь израненный. Я вчера слыхал, как мамка бате говорила, что не долго ему осталось, кровью харкает. Ему немец из автомата грудь прострелил.

Мы помолчали. Тут Вовка слово молвил:

- Славк, а как мстить?

- Придумаем. Он же на колхозном таборе сторожит, ходит через проулок, там снегу выше головы намело. Яму выкопаем и ветками закладём. 

Сказано, обдумано и вот уже ближе к вечеру мы подготовились к охоте на фашиста, как для себя окрестили бывшего полицая. Надо отдельно про этот проулок сказать. Там и летом-то никто не ходил, потому как место было дикое, заросшее клёнами, кустарником, хотя и сокращало дорогу к колхозному табору метров на триста. Зимой заметало, действительно, метра на два в высоту снегом, потом снег уплотнялся, и мы там строили крепости, играли в снежки. И наш враг ходил всегда там - и зимой и летом, потому что всегда сторонился людей. И вот мы выкопали глубокую узкую яму, сверху веточек слой уложили, замаскировали снегом и сделали следы на нём аккуратненько, хотя в этом надобности не было - дед Тимофей шёл на службу, когда уже было почти темно. Славка притащил бутылку горячей воды, мы наделали снежков, полили их водой, и получились ледяные "гранаты". И вот наступил час Х - появился наш фашист. Мы притаились метрах в восьми, за густым терновым кустом, нас бы там и днём никто не заметил. Раздался треск, крик, маты и вот только шапку видим над снегом. С криками: "Смерть фашистам!" мы начали бросать в эту шапку ледяные снежки. Отстрелявшись, мы поспешили ретироваться, потому что в руках Тимохи-полицая была здоровенная дубина, а лет ему ещё и 60-ти не было. Через неделю попытались повторить "операцию", но "объект" перестал там ходить и ходил строго по дороге. На этом наша "месть" закончилась. Осенью мы пошли в школу, где на первых же уроках нам доходчиво объяснили, что старших надо уважать, а младших - не обижать. 

Потом, уже став взрослым, я, бывало, вспоминал те далёкие детские годы. Правы ли мы были, начав , пусть по-детски, мстить этому предателю? Не знаю, но души наши это не исковеркало, выросли нормальными гражданами. Близких своих надо защищать, даже их прошлое. 

Мирный атом, специально для Кавиком.