Федеральные СМИ все последние дни, очертя голову обсуждают августовский путч, случившийся 20 лет назад. У меня с ним связаны совершенно уникальные воспоминания. Абсолютно случайно, буквально, с улицы придя в журналистику, я попала в этот водоворот событий.
В 1982 году я мирно училась на филфаке Кемеровского университета. И вот решили там открыть экспериментальную группу журналистов. Поскольку я была вся из себя отличница, меня персонально пригласили в деканат и предложили перейти в эту группу. Я гордо сказала: «Фе! очень надо мне в чужом грязном белье копаться. Я лучше буду изучать биографии «солнц нашей поэзии»... Как бы я посмеялась тогда над тем, кто мне скажет, что журналистика станет делом моей жизни!
Правда, много времени прошло, я вышла замуж, поработала учителем в школе (жутко нервная работа, не для меня), переехала в Старый Оскол, поработала воспитателем в детском саду (тоже нервы стальные нужны), уволилась и сидела на шее у мужа. В городе тогда ещё были телефоны-автоматы. Вот как-то проходя мимо одного из них (на стенке дома, где был магазин «Детский мир»), решила я сестре позвонить, как дела, узнать. А она кричит в трубку: «Ой, как хорошо, что ты позвонила, тебя Ленка ищет, она тебе работу нашла! Там новая газета образовалась, нужен то ли корректор, то ли редактор, короче, звони ей срочно!» Да я и звонить не стала, села на автобус и доехала до Лены С., с которой познакомилась не так давно при весьма интересных обстоятельствах.
Иду, значит, я по площади около магазина «1000 мелочей», никого не трогаю, и вдруг слышу душераздирающий крик: «Лариса –а-а-а-а-а!!!» Я в город приехала совсем недавно, знакомых у меня – раз-два и обчёлся, кто бы это мог быть? Подбегает ко мне девушка, черты лица которой мне смутно что-то напоминают, и горячо вопрошает: «Ну, я же не ошиблась? Ты же - Лариса Чащина? Я с тобой в универе училась, только на год младше, и ужасно тебя ненавидела!» Обалдевшая от обилия информации, только и могу, что выдавить из себя: «За что ненавидела-то?»
- Да я плохо училась, двоечницей была и каждый раз, когда меня собирались отчислять, декан меня к себе вызывал, раскладывал по столу твои грамоты и дипломы и говорил: «А вот Лариса...»
Я к тому времени была затюканной жизнью и мужем воспитательницей детского сада, Лена – вполне успешной предпринимательницей. Поводов для ненависти не осталось. Итак, прихожу я к ней и спрашиваю: «Что там за работу ты мне нашла?» Она рассказывает:
- 1 июня в городе вышла новая газета, «Оскольские новости» называется. При горкоме КПСС, чтобы авторитет партии поднимать, слишком он быстро падает. Мне сказали, что туда нужен корреспондент, я и пошла сегодня на собеседование. Надела свое любимое платье, красное с открытой спиной. Захожу – сидит дама, на лбу у нее написано: «Член КПСС» и начинает она мне стандартные вопросы задавать – есть ли дети, нужна ли квартира, детский сад... Когда я ей сказала, что у меня нет мужа, она прямо изумилась: - Как же вы живёте, без мужа-то?
- А у меня есть много любовников!
После этого ответа я почувствовала, что я ей чем-то не понравилась.
- Так что сходи ты к ней на собеседование, только оденься поскромнее и на вопросы аккуратнее отвечай.
Вот я на следующее утро надела юбку до пола и блузку, под горло застёгнутую, и отправилась к «коммунистической даме». Встретила она меня вполне любезно, спросила, какое у меня образование. Узнав, что не журналистское, очень обрадовалась:
- Говорят, что лучшие журналисты получаются из тех, кто журфак не оканчивал! Пескова из «Комсомолки» знаете? Вот вам пример! И тут же наклонилась к ящику письменного стола, достала оттуда блокнот и ручку:
- Поедете со Смотровым на завод АТЭ, туда сегодня привезли памятник Ватутину, сделаете об этом репортаж. Как??? Вот прямо так, безо всякого инструктажа, подготовки, делать РЕПОРТАЖ???
Я на каком-то автопилоте наблюдала, как Смотров забирается на мостовой кран, чтобы сфотографировать статую, которая лежала на полу цеха. Потом он её вырезал ножницами (привет фотошопу!) и в газете заметку под названием «Он честно сражался и умер от ран» украсила вертикальная фигура доблестного генерала.
Заметку я писала всю ночь (сейчас бы мне понадобилось минут 15), плакала, рвала бумажки, и с ужасом понимала, что не выйдет из меня корреспондента, а эта профессия, между прочим, начинала приобретать большую популярность. В стране всё кипело и бурлило, жадно ловилось каждое слово!
Не буду утомлять читателей подробностями, не без перипетий, но 14 августа 1991 года я была принята на работу в газету «Оскольские новости» (сейчас – «Новости Оскола»), о чём есть соответствующая запись в трудовой книжке. А через четыре дня я, как и вся страна, проснулась под звуки «Лебединого озера», гениальная музыка которого до сих пор, совершенно несправедливо, вызывает негативные эмоции у многих россиян.
Мы кинулись на площадь к горсовету, там было довольно много народа. Растерянные лица, вопросы «Что делать?» висели в воздухе. В большом зале администрации собрались все руководители предприятий, вел собрание Иван Афанасьевич Гусаров. Золотые были времена! Все были такие смелые и готовые бороться за демократию! На трибуну поднимались всё новые и новые ораторы, а я, как человек, до этих пор совершенно не интересовавшийся политикой, спрашивала у сидевшей рядом главного редактора: «Это кто?» Она делала «круглые глаза» и шептала: «Да ты что? Это же Мамонов! (Манукян, Угаров и далее по списку...) Никто не выступил за возвращение коммунизма хоть с человеческим, хоть ещё с каким лицом. Никто из знакомых не поддержал ГКЧПистов. Настроение было тревожное, но не критическое. Было ощущение, что этот морок скоро развеется, и мы вернемся к строительству светлого капиталистического будущего.
Так и произошло через три дня. 21 августа объявили о прекращении путча и закрытии КПСС.
- Вот ты невезучая! – сказал мне бывший муж.
– Только нашла нормальную работу, как партию закрыли. Это всё из-за тебя!
- Придём завтра на работу, увидим надпись «Горком закрыт», сядем на ступеньки и будем плакать...
Почти всё так и получилось – в натуре на ступеньках сидели, только почему-то не плакали, а смеялись. Что-то такое было в воздухе разлито, что не боялись ничего! Разрешили нам из горкома забрать две печатных машинки и бронзовую голову дедушки Ленина, арендовали мы за бесценок две комнатки в общежитии ГРТ – на всех три парты и шесть стульев – и начали самостоятельное плаванье.
Мы жили весело, мы писали, что хотели. Куда всё это просочилось за какие-то жалкие два десятка лет? Можете кидать в меня тапками, но для меня «лихие девяностые» - самое счастливое время в жизни.
Ну, так у меня получилось...