Праздник этот древнего происхождения. Особо почитаемым он стал в Старом Осколе с 1698 года, потому что 26 семей старооскольцев работали и жили вместе с Петром I на Воронежской корабельной верфи. С тех пор они боготворили Петра I за простоту, удаль, трудолюбие и мастерство, старались все его нововведения выполнять с достоинством. Как и сегодня, украшали елками Благовещенскую площадь (перекресток улицы Ленина и Революционной).
Елки росли, за ними ухаживали круглый год, а под Новый год украшали. Началась последняя неделя поста, звонила только одна Благовещенская церковь со вторым престольным праздником в честь Михаила Архангела. На улицах появлялись шинкарки с постными пирогами, рыбой, ржаным квасом с мятою, со шкаликами медовухи для отчаянных. Разыгрывались кулачные бои, играли в ледышки на льду замерзших плесов и затонов. Перед предстоящими заездами разминали лошадей. Украшали упряжь, веселились, набирали, так сказать, темп, чтобы грянуть во всю радость на Рождество.
К новогодним и рождественским праздникам старооскольцы приурочивали венчания, свадьбы. Каждой молодой паре хотелось обвенчаться в Благовещенской церкви. И не потому, что к Благовещенскому приходу как бы была приписана старооскольская знать, прежде всего, из-за ее местоположения. Свадебный поезд, подъезжавший к церкви, казалось, подымался к небу.
Новый год, рождество, свадьбы... Старооскольцы все: и стар и млад праздновали на улицах. Повсюду во время праздников, особенно, когда кончался пост, была видна разудалость людей, игравших на балалайках, скрипках и духовых инструментах, рожках, свирелях, жалейках и на любимой всеми русской гармошке с ложками.
И как бы по заказу повсюду — ржание лошадей. Сорочинская артель, Котовская, Макаровская, специально делали “петровки” — сани-розвальни с загадкой, “екатериновки” — козырчатые санки, за которые одни рассчитывались сразу, другие в течение года. Однако артели богатели.
Веселее всего праздники проходили в слободках. Там сооружали снежные карусели диаметром 21 аршин с двумя водилами. Закапывали в землю и замораживали ось, на нее надевали колесо, к которому привязывали водило. На конце водила стропа — веревка в три аршина длиной. Жених садился в санки с одной стороны, брал в руки стропу, на противоположном конце, таким образом, невеста, у центра становились четыре дюжины мужиков, раскладывали по наружному кругу четыре снопа, ориентируя их в сторону света. В снопы закладывали, по нынешнему понятию, лотерею, где записано — суженый или суженая. Мужики начинали вращать карусель, следя за скоростью, чтобы санки не отрывались от земли. Жених или невеста бросали стопу в такой момент, чтобы санки, на которых они сидят, могли попасть на сноп с лотереей. Удачное или неудачное попадание — собравшиеся слободчане ликовали, плясали Камаринского.
Любители петушиных боев собирали вокруг себя не меньше зевак, чем на каруселях. Сводили на лобовой бой баранов, а что творилось вокруг ледяной горки, на вершине которой устанавливался приз! Чтобы подняться на горку, становились на руки кверху ногами, только так разрешали условия забавы. Тут зеваки от безудержного хохота валились на землю.
Представьте себе: отрог, густо заросший деревьями, сугробы снега, чистое морозное небо, дым над трубами стоит вертикально метлами и... колокольный звон десяти церквей. Звонари состязались между собой в мастерстве звонить всеми колоколами сразу. Во всем находилась отрада: в ласкающем слух колокольных переборах, блеске церковных куполов и крестных знамений.
Колядовки; мальчишки гурьбой крестославят, а уж когда старики, наряженные Дедами Морозами, разносили глиняные игрушки-свистульки, то все вокруг наполнялось свистом. Ребятишки озорничали, носили в качестве подарка детям в больших корзинах котят, щенят. Происходило все мирно, дружелюбно по-человечески желанно. Длились эти праздники, Новый год, Рождество и Крещенье—21 день. Парни и девчата, чтобы продлить праздники, придумывали разные уловки: сносили ночью с дворов сани на выгон и складывали их в высокий штабель—три дня проходила разборка саней. Принимая их игру, каждый отец грозился выпороть сына или дочь, чтобы не проказничали. А сами, собравшись вокруг саней, продолжали праздничные разговоры, не обходившиеся без горькой.
Праздновали почти весь январь. Одевались, если можно так выразиться, разномастно. Шубы из овчины, дубленки — романовки, шубы, крытые сукном — поддевки. Зипуны высококачественной работы, валенки, сапоги, тюни. Лыковые лапти старооскольцы носили только на полевых работах. Шапки, кто побагаче — каракулевые капелюхи, а шапки из телячьей цветной шкуры — почти все мужчины. Женщины в тех же шубах, только женского покроя, головы покрывали пуховыми платками, большими шалями и шапками из заячьего меха, валенки с расписной вышивкой на халявках, хромовые сапожки на шнуровке и тюни, сплетенные из конопляных веревок разных цветов.
Вся одежда и обувь изготавливалась мастерами-умельцами из местного сырья. Ткали, плели, валяли, вязали, выделывали высококачественный хром. Из продуктов привозили только соль. Вот так жили и праздновали предки до 1881 года, до гибели царя Александра II. С этого времени праздничные традиции начали увядать. На воротах и хатах появились замки и так праздничные традиции едва дожили до 1914 года.
Александр Агеев, печаталось ранее в газете «Новости. Старый Оскол»