Дабы не попрекали меня тем, что о Союзе только хорошее говорю, ну и чтобы народ повеселить припомнил я одну старую историю...
Работал я тогда на АТЭ токарем-инструментальщиком, числился на неплохом счету, был молод и неженат и вот по совокупности этих качеств был избран. Подходит ко мне как-то начальник смены и говорит: - А не хочешь ли ты прокатиться в командировку?
- Как, мол, что, куда, зачем?
- Да вот, понимаешь, есть в Горьковской области завод типа нашего, у них там план горит, нужны токари. Здесь средний заработок сохраняется, дорога-проживание оплачиваются, ну и там, что заработаешь. Устраивает?
Молодому-то неженатому почему бы новые места не посмотреть? Лады, говорю. И через пару дней был я уже в Горьком (тогда ещё Горьком, ныне он по старому Нижним Новгородом называется), в том самом, куда партийные бонзы светоча нашей науки, Андрея Дмитрича, беспощадно сослали на прозябание в нищете да заброшенности. Огляделся, присвистнул - ай да глухома-ань! Меншикову в Берёзове, поди, не так уныло было. И что хорошего классики в этом самом Нижнем находили? Никакого сравнения с Парижем.
Я, правда, в Париже не был, поэтому и не мог сравнить.
Но мой путь лежал дальше, в небольшой уютный одноэтажный городок Лысково, расположившийся на левом берегу Волги у подножия Лысой горы. Чесслово! Уж не знаю, та ли это была Лысая гора, на которой ведьмы шабаши устраивали, наверное, всё же не та, ибо с её вершины открывался чудесный вид на Волгу, а вот следов шабашей не было никаких.
Обычный белый ПАЗик доставил меня на место, лязгнул дверями, высадил пассажиров. Гляжу - пейзаж стандартный, остановка из плит, чуть в сторонке небольшое здание автовокзала, площадь пыльная, по краям акции да клёны, посередине постамент, с коего гипсовый Ильич руку протягивает - верной дорогой идёте, товарищи! Спрашиваю местных - где, мол, тут у вас? А вот, прямиком по тротуарчику, никуда не сворачивай, по правую руку и будет. Иду потихонечку, тротуарчик приличный, не разбитый, деревья по краям старые уже, высокие да толстые, тень хорошую дают. Дохожу до места - ну, тут сразу узнаешь, кирпичный забор, проходная с вывеской, перед проходной постамент, с коего гипсовый Ильич (клон первого) руку протягивает - верной дорогой идёте, товарищи!
Вот только указывает прямо в противоположную сторону.
Ладно, зашел я на проходную, показал документы, выписали мне разовый пропуск на территорию, указали где искать заводоуправление. Подхожу. Перед зданием третий Ильич руку тянет в третьем направлении.
В холле мне встретился уже четвёртый. Ну, мужики, это перебор, подумал я про себя, но язык благоразумно придержал. Оформился, выписали мне временный пропуск, направление в общежитие, объяснили, как нужный цех найти, зашёл я и туда, и туда, и стал жить-поживать, да на заводе работать. Как работал, это отдельная история, я сейчас не об этом.
В те годы я ещё не пил, поэтому стандартное развлечение командированных было мне чуждо. Я предпочитал гулять по городу и окрестностям, а окрестности там живописные. За окраиной протекала речушка Валава, по берегам которой были песчаные холмы, заросшие земляникой, в те поры усеянной спелыми ягодами, а дальше стояли сосновые боры, в которых проживало множество сов-неясытей. В скором времени я приспособился и ночевать там у костра. Вечером наберешь банку земляники , вскипятишь чайку со зверобоем, почаёвничаешь всласть с батоном да ягодами да и приляжешь у костра в блаженной неге и лености. Совы слетятся на огонёк, рассядутся по веткам, глазами лупают да перекликаются: - У-гу! У-гу! - Благодать. А на рассвете к речке спустишься и плотвичек ловишь. Хорошо!
Нет, я, конечно, и на танцы ходил, и за девчонками местными ухаживал, это само собой. Но бывали и вот такие ночи.
И всё-таки не давали мне покоя те четыре Ильича. Чуяло сердце, что городские власти ими не ограничились. Начал я искать. Пятого встретил там, где ему и полагалось стоять - перед зданием горкома. Перед исполкомом, правда, Ильича не было, но ведь и стояли эти здания рядом. Шестой отыскался перед городским парком, а седьмой - в самом парке. Перед городским ЗАГСом указывал дорогу восьмой (естественно, в восьмом направлении). Около рынка протягивал руку девятый. Где расположились десятый и одиннадцатый, я уже не помню, но то, что они были, помню точно. И это я ещё не весь город обошёл! Наверняка там ещё пара-тройка где-то стояла, указывая каждый в свою сторону.
Стоит ли удивляться, что при таком разнообразии верных путей городские власти запутались в каком же направлении следует идти. Утыкав весь город гипсовыми уродцами они напрочь забыли, что не Лениным единым жив человек, что ему и хлебушка иногда хочется. А вот именно с хлебушком были напряжёнки. Своего хлебозавода в городке не было. Не было! Это как-то настолько не укладывалось в моей голове, что поначалу я местным не верил. Да ну вас, ребята, разыгрываете! Быть такого не может. Ладно там, в деревне, но у вас же районный центр! И нет хлебозавода? А хлеб откуда? А из Горького привозят. Как из Горького? А вот так!
И было действительно так. Хлеб в городе продавался один час в сутки. Кто не успел, тот опоздал. Я пару раз не успевал.
В те поры я был ещё зелен и глуп, но уже тогда понимал, что лучшего способа дискредитировать идею социализма, чем тот, что избрали власти Лыскова, придумать невозможно. Под лозунгом "Идеи Ленина верны!" оставить людей без хлеба! Ей-ей, лучше бы кухарок люди в горсовет избрали, эти точно знают, что "голодного сначала накорми, а потом рцы о господе", в нашем случае - о социализме.
Потом уже, будучи студентом я немало поездил по стране, бывал и в Молдавии, и в Грузии, на Урале и в Карелии, едал хлеб различной выпечки, помню горячий хрустящий лаваш и нежнейшие хачапури в Кутаиси, кружащий голову запах хлебного склада при пекарне в Кевятозере, да и у нас в Старом Осколе, бывало, выпекали такой хлеб, что пока несешь домой, треть буханки слопаешь... но вот не забывается маленький городок Лысково и его уроды-градоправители. Мать вашу, да вы ночевать должны были в обкоме, приставая ко всем и каждому: - Нам нужна своя пекарня, нам нужен хлебозавод, нам нужно, нужно, нужно...
Гораздо потом уже я узнал о широчайшем развитии кооперативного движения при Сталине и о разгроме кооперации Хрущёвым. А ведь не заберись кукурузный хрущ на пост генсека, продолжись в стране сталинская линия развития кооперации, и был бы в Лыскове свежайший хлеб и вкусные булочки, выпеченные местными кооператорами, были бы в стране и удобная красивая обувь, и модная одежда, и стильная мебель, и много ещё чего. Вплоть до автомобилей. Хороших.
Ахан Тигирей специально для Кавиком