Совершенно не важно, какая это была операция, точно так же, как и нет смысла говорить в какой клинике она проводилась, не стану я раскрывать и имя оперирующего хирурга. Зачем все это вам, правда? Любопытства ради?
Помните, была одна женщина, пошла она на рынок, проявила излишнее любопытство и осталась без приспособления для дыхания. Поэтому, давайте мы будем дышать целыми и красивыми носами.
Мой рассказ о другом, не случись он со мной, ни за что бы не поверил. Честно говоря, даже и не задумывался раньше что такое возможно. Конечно, сухие сводки статистики или отдельные статьи с ужасающими заголовками типа «Пациент в Лондоне пришел в себя во время операции» нет, да и попадались на глаза, но особенного резонанса не вызывали, расценивались как новость с налетом желтизны.
Скажу больше, перед операцией я гораздо сильнее боялся не проснуться после наркоза. Особенно по окончанию беседы с анестезиологом.
- Понимаешь, придется тебе делать самый сильный наркоз, мы его введем, после чего тебя заинтубируем.
- За, что?
- Заинтубируем, ну сам ты дышать не сможешь, вместо тебя будет дышать аппарат ИВЛ. Кстати, аллергия есть на что-нибудь? Да ты не ссы, все сделаем в лучшем виде.
Аллергия на «что-нибудь» у меня была. И этот факт, не то что бы расстроил, но заставил сильнее задуматься о предстоящей операции, точнее о шансах не проснуться после такого наркоза, навсегда оставшись в операционной палате со смешно торчащей трубкой изо рта. Трубка – это вам не кубинская сигара и сдохнуть с ней во рту, перспектива так себе. Это с сигарой можно принять героический облик борца с мировым империализмом и вскинув руки в победном жесте отойти в мир иной, а с трубкой во рту и клизмой в заднице, героический вид получается весьма сомнительный. Вообще, мысль о том, что я не смогу самостоятельно дышать почему–то пугала больше всего. Это ж в какой отключке я буду! Кусок биологического материала.
День операции выдался солнечным, радостным и по-осеннему весенним. Где-то, ругаясь, чирикали птички, куда-то спешили автомобили, посетители больницы тащили свою снедь больным, чтобы последние могли почувствовать вкус дома. Врачи совершали обходы, медсестры ставили клизмы и уколы. А мне привезли каталку. Нет передвигаться я вполне мог и сам. Но.
-Так положено.
И никаких гвоздей. Каталка, значит каталка, вообще передвигаться на ней прикольно, только вот почему-то колотит, словно из проруби вылез, но медсестры сказали - это нормально, такая реакция у 90 процентов пациентов.
Уже в операционной мне на голову водрузили смешную шапочку, а на ноги бахилы. На операционный стол я залез сам. Никакой это и не стол вовсе, просто кушетка, но весьма удобная и скорее всего способная трансформироваться в плоскости по любому желанию хирурга.
На столе начался настоящий колотун, к волнению добавилось реальное чувство холода, в операционной скорее всего работал кондиционер, видимо в случае неудачной операции он был призван начать первичную заморозку усопшего.
Операция не начинается мгновенно. Сначала к ней готовят и вообще с пациентом охотно болтают. Это для пациента особый день, а для операционных медсестер и врачей – самый обыденный. Таких дней за их практику накапливается тысячи. Болтали о работе, о том, что операционная весьма стильно выглядит. Тут тебе и всякие движущиеся лампочки, и аппараты показывающие пульс и давление в реальном времени. Полное ощущение, что ты находишься в фильме про больницу, причем, реально крутую. Подключили к умным аппаратам, поставили капельницу с какими то жидкостями.
Пришел анестезиолог.
-атропин и промедол.
И названия лекарств будто слетели с киноэкрана. Атропин –это как двести грамм коньяка, только по венам, сразу, залпом и без закуски. Плавно накрыло, отодвинуло стены, уняло дрожь, успокоило сознание. Через некоторое время все происходящее потеряло связь с реальностью, переплелось, перепуталось, отторглось и повисло над потолком сюрреалистическим облаком.
А потом над лицом нависла кислородная маска. Маска, окончательно отделила реальность от забытья
- Поехали
- Ну с богом что ли.
Пустота. Она надвинулась сразу, прозрачная, бесчувственная, слепая.
Сколько времени я проболтался в этом мире между разумом и безумием, между, чувствами, и полным бесчувствием, между жизнью и смертью, напичканный лекарствами, обездвиженный миорелаксантами. Определить время в состоянии полного безвременья, та еще задача. Вокруг меня не существовал этот мир в абсолютных и относительных ощущениях. Это нельзя сравнить со сном, это просто миг, когда тебя и не существует вовсе. Для хирурга-это минуты, иногда часы, а для пациента – миг, секунда, вспышка.
И тут я проснулся. Я не понял что произошло. Лежал на боку, а сзади, огнем жгло спину, чувство было такое, что сидит огромная кошка и когтями дерет плоть. Посидит секунду, даст передышку и опять безжалостно впивает свои острые когти. Спутанное сознание подсказывало, скорее всего, меня уже зашивают, но все это было таким смутным и непонятным, что кошка казалась большей реальностью.
Если бы не голоса. Я их слышал, каждое слово, к сожалению сейчас не помню ни одного, да и не смог бы запомнить, я сосредоточился на ощущениях. Пытался подавить их, унять. Но с каждым разом моя кошка запускала в меня свою когтистую лапу. Пытался стонать, но горло было беззвучно, трубка во рту жгла, мешала, хотелось ее выплюнуть избавиться от нее. Но я не мог пошевелить даже языком. Я пытался двигать пальцами рук или ног, но все тело было в отключке, а когти, тем временем, продолжали раздирать кожу. Анестезиолог лишь раз обратил внимание.
- О заканчивай, у нас уже пациент икает.
Не знаю, что это было, но какие-то движения всем телом действительно были и со стороны они, скорее всего, напоминали икоту. Когда казалось, что эта пытка будет вечной, я услышал спасительное.
- Все, операция закончена.
Меня перевернули на спину и сказали
- дыши.
Трубка выжгла весь рот, она была обмотана марлей, что доставляло еще большей дискомфорт, но как только ее убрали, я понял, что дышать без нее не могу. Анестезиолог – это понял тоже, и вновь во рту эта трубка, такая ненавистная и спасительная. Мучительное дыхание на грани с удушьем, в тот момент я понял, что чувствуют утопленники. Однако, все это не могло продолжаться вечно, вот и первый самостоятельный вдох, кислородная маска в помощь, способность поднять голову, убранная кислородная маска, каталка и палата.
Кажется все, да все.
Нет, не все.
По статистике случаи пробуждения во время операции встречаются с частотой 1 на 19 000 операций с общим наркозом. Небольшие исследования продемонстрировали, что эта цифра может быть выше, 1 на 500 операций.
Вот теперь все.
Берегите себя
Motorаzor, для кавиком.