KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

 ГЛАВА 3 (Продолжение 1)

 ОБВАЛЫ И РАСКОПКИ

...

 Старооскольская газета "Путь октября" 25 марта 1951 года опубликовала статью заведующего кафедрой истории Старооскольского Учительского Института В. Гладкова "К предстоящим раскопкам Оскольской крепости". В статье говорилось: "В Учительском Институте состоялось расширенное заседание кафедры истории с участием преподавателей истории городских средних школ и местных краеведов.

Участники заседания заслушали краткий доклад краеведа, директора средней школы рабочей молодёжи тов. Белых об истории Старооскольской крепости, о работах по вскрытию её тайников в 1923 году, а также об обвалах более позднего времени. Докладчик указал, что изучение крепости имеет большое значение для краеведения.

Обменявшись мнениями, участники совещания решили в начале лета приступить к раскопкам тайников.

Кафедра истории Института обращается к гражданам города с просьбой активно содействовать в предстоящих археологических раскопках: сообщать о случаях обнаружения пустот при рытье котлованов для фундаментов новых домов, сооружении подвалов, при разработке карьеров и т. д."

Средств на осуществление раскопок снова не оказалось, но экспонаты музея пополнились доставленными туда находками из области прошлого края. Были, например, доставлены пушечные ядра разных размеров, найденные и в приречном песке и в пригородных меловых завалах. В музей доставлена редкая медная печать Преображенской церкви, фотографию оттиска которой мы здесь помещаем одновременно с газетной информацией.

Фото 7. (Вырезка из "Молодой гвардии" от 9.VII-1952 г. Нам пишут):

 

 НОВЫЕ ЭКСПОНАТЫ МУЗЕЯ

 Старо-Оскольский краеведческий музей пополняется новыми экспонатами, рассказывающими о далёком прошлом города.

Учитель И.Г. Бронский случайно обнаружил в южной части Старого Оскола на глубине 4-х метров два чугунных пушечных ядра - одно весом 1,5 килограмма, второе - около 200 граммов. Предполагается, что этими ядрами пользовались в древности горожане, отбивая яростные набеги крымских татар и польско-литовских банд.

Учитель Г.К. Селивёрстов весной этого года, выезжая с учащимися в лес за саженцами, нашёл под корнями дерева старинный металлический клинок длиной в 60 сантиметров. Такие клинки в ножнах подвешивались монголами и татарами к седлу в качестве дополнительного или запасного оружия на случай, если противнику удавалось выбить саблю из рук.

В музее также будет экспонироваться недавно найденный редкий экземпляр печати Преображенской церкви.

К тексту приложен оттиск печати и текст от руки: "На обычных печатях данного типа изображалась церковка, а на этой - крест, вонзённый в истекающее кровью сердце".

 В музей были доставлены различные предметы бытового характера, в том числе и глиняный кувшинчик XIX или начала XX века. Фотоснимок этого интересного кувшинчика считаем не лишним поместить ниже.

 Фото 8.

 Ёмкость этого кувшинчика - один литр. Он эмалирован снаружи и изнутри. О его красоте можете судить сами по фотоснимку.

Но все эти находки, имеющие случайный характер, не могут решить проблему изучения древней Оскольской крепости, её подземных сооружений. Пора понять, что изучение Оскольских "тайников" имеет не только научно-историческое, но и практическое народнохозяйственное значение, особенно, в деле предстоящих больших застроек города.Ведь нельзя же в строительном деле работать без учёта и знания старинных подземных сооружений города.

Нам сейчас нельзя ограничиваться случайными находками любителей-краеведов, а нужно организовать археологическое изучение края в широком масштабе. Старооскольские пространства, богатые ископаемыми - мелом, мергелями, песками и глинами, разным сырьём для строительных материалов (например, много в крае месторождений кирпичных и гончарных глин высокой пластичности, а также глин для производства черепицы). Имеются также залежи бурых углей и огромные залежи торфа в поймах рек (По учётным данным, уже разведано до 300 тысяч кубометров промышленных запасов торфа). Но самые ценные залежи - руды магнитного железняка с высоким процентом железа - 60-65%. И вот все эти богатства скорее будут освоены, если развернуть рядом с изыскательными геологоразведовательными работами археологическое изучение края. У Старо-Оскольского края - богатое прошлое, уходящее в глубь минувших тысячелетий. Мы должны его изучить.

Ниже помещаем план подземных сооружений, составленный на основе данных изучения обвалов 1923 года.

 Фото 9.

 Настоящий план "Подземных сооружений" может быть успешно применён или принят во внимание при археологических изысканиях на территории города Старого Оскола.

Теперь скажем кратко об Оскольской экспедиции 1934 года, приезжавшей для археологического исследования трассы намеченной к строительству железной дороги Старый Оскол - КМА.

Эта экспедиция Ленинградского Института истории материальной культуры Академии Наук СССР производила также раскопки Пьянова кургана на северной окраине села Лукьяновки, о чём мы расскажем ниже. Экспедиция, конечно, выполняла постановление СНК СССР об охране и изучении исторических и культурных памятников, которыми богат наш край. Имелось много ещё в довоенные годы различных материальных ценностей и находок и наличие в краеведческом музее редких исторических и археологических экспонатов. Непосредственным же поводом выезда экспедиции на место была, конечно, постройка железной дороги Старый Оскол - Посёлок имени Губкина.

Начальником этой экспедиции был К.Г. Болтенко.

В одном из параграфов плана работы экспедиции сказано: "Задача работы: - выявление, учёт и предварительное изучение памятников древности, искусства и истории революции в зоне работ Союзтранстроя по строительству железно-дорожной линии Старый Оскол- КМА."

Насколько эта задача выполнена экспедицией, до сей поры неизвестно общественности нашего края и страны. А всё же, как видно будет из приведённого ниже материала, Оскольская экспедиция провела большую работу.

Прибыв в Старый Оскол и убедившись в серьёзности местных краеведческих сил и значительности музея, руководитель экспедиции тов. К.Г. Болтенко обратился с письмом в Ленинград к товарищу Б. Латынину, учёному секретарю Комитета по работам на новостройках.

"Здесь есть краеведческий музей, в котором археологией интересуются,- писал Болтенко.- Хотелось бы привлечь к нашей работе директора музея недельки на две, для чего потребуется рублей 150. Я был бы очень рад, если бы Вы согласились на это. Он нам много помогает... дал нам четырёх ребят из 9-й группы. Они работают вместе с нами" (Архив ГАИМК в Ленинграде, фонд № 2, опись 1-я, 1934 г., архив 178, дневник № 3, лист 18).

В ожидании ответа из Ленинграда, экспедиция не только продолжала исследование нашего края, но и усердно изучала экспонаты Старооскольского краеведческого музея. Наиболее ценное фотографировалось и в сопровождении пояснительных текстов отправлялось в Ленинград.

В Мраморном дворце, в Ленинградском отделении Института Истории Материальной культуры до сей поры хранятся фотоснимки экспонатов Старооскольского краеведческого музея времени 1934 года, тогда как подлинные экспонаты погибли в Старом Осколе в период немецкой оккупации...

Имея на руках копии ленинградских фотоснимков и пользуясь случаем работы над книгой о родном крае, приведу некоторые из этих фотоснимков в настоящей главе книги для всеобщего обозрения.

Вот перед нами фотоснимок сосуда из чёрной глины. Он имел шероховатую поверхность и баночную форму.

 Фото 10.

 Этот сосуд найден при рытье погреба на глубине двух метров, был доставлен в музей 13 апреля 1924 года жителем села Каплино Старооскольского района Д.А. Саплиным.

Сосуд этот относится к представителям гончарного дела конца бронзовой культуры, имевшей место в 3-2 тысячелетиях до нашей эры.

В двадцатых годах XX века в Старооскольский краеведческий музей было доставлено населением много различных орудий каменного века, найденных в окрестных сёлах. Среди орудий были каменные топоры-молотки с отверстиями для деревянных рукояток, имелись и слабо обработанные камни. Первобытный мастер мог получить из таких камней топор, молоток или даже комбинацию ударного и рубящего орудия. Состояние поверхности орудий (шлифовка) указывала, что они относились к неолиту.

В близком соседстве с орудиями неолита обнаружен был и доставлен в музей бронзовый вислообушный топор. Форма его очень близка к форме каменного топора. Это указывает, что бронзовый топор появился в условиях, когда ещё господствовали каменные орудия неолита. (опубликовано в "Учёных записках" Старооскольского Пединститута, 1957 г., стр. 127-128).

Интересен фотоснимок орудий каменного века

 Фото 11.

Первое и четвёртое орудия (слева направо) - это каменные топоры-молотки. Отлично видны отверстия, в которые вставлялась деревянная рукоять для удобства действия топором-молотком.

 Третий слева - это ещё не до конца обработанный камень. Вероятно, первобытный мастер намеревался сделать из этого камня широкозахватный топор.

 Все четыре упомянутых орудия относятся к неолиту (к новокаменному веку). Крайнее справа орудие представляет собой бронзовый вислообушный топор. Но и это орудие появилось в период неолита, подтверждая марксистское указание, что новое всегда зарождается в недрах старого. И в самом деле, не могло же господство орудий новокаменного века прекратиться сразу, как и не мог сразу наступить век бронзы, изменивший производственные отношения людей, изменивший производство.

 Ведь известно, что "Вторая особенность производства состоит в том, что его изменения и развитие начинаются всегда с изменений и развития производительных сил, прежде всего - с изменений и развития орудий производства... Когда некоторые члены первобытнообщинного общества постепенно и ощупью переходили от каменных орудий к железным орудиям, они, конечно, не знали и не задумывались над тем, к каким общественным результатам приведёт это новшество, они не понимали и не сознавали того, что переход к металлическим орудиям означает переворот в производстве, что он приведёт в конце концов к рабовладельческому строю, - они просто хотели облегчить свой труд и добиться ближайшей, ощутимой выгоды, - их сознательная деятельность ограничивалась узкими рамками этой будничной личной выгоды" (История ВКП(б), Краткий курс, изд. 1945 г., стр. 117, 124).

 Обратите внимание на форму бронзового топора. Она сильно напоминает форму каменных орудий, рядом с которыми зародился в период верхнего неолита и бронзовый топор.

 На территории нашего края бронзовый вислообушный топор найден рядом с каменными топорами и молотками в одном и том же культурном слое верхнего неолита. Это доказывает, что в нашем крае люди мастерили новокаменные и бронзовые орудия не менее как за 5 тысяч лет до нашей эры, то есть на рубеже неолита и века бронзы.

 А вот фотоснимок "Предметов украшений".

 Фото 12.

 Эти "украшения" по описям Ленинградского отделения Института Истории материальной культуры значатся под номером 15415 (см. лист 30-31, архива 180-того, фонда 2 ГАИМК) и называются "пальчатыми фибулами".

 Две верхние (справа) пятипальчатые фибулы сделаны из бронзы. Ниже их расположены детали украшений: серебряная прорезная бляшка, две посеребрённые бронзовые пряжки, остальные три - серебряные прорезные бляшки разных форм.

 В указанной выше описи ещё значатся (но фотоснимков их мы не имеем) семь бело-металлических бус (колоколовидных), три бусы круглых, колечко из белого металла.

 Все эти "украшения" были найдены в 1927-1929 годах в районе поселения Углы Старооскольского района и экспонировались в музее при этикетке "Готские украшения".

 Против этого своеобразного "норманизма" в оценке происхождения предметов украшений почему-то не выступили члены экспедиции, равно как и до сей поры не последовало возражения со стороны Института Истории Материальной культуры. Возможно, в 1934 году "готская теория" ещё недостаточно была разоблачена, но сейчас её антинаучность полностью доказана, а работа Б.А. Рыбакова "Ремесло древней Руси" прямо таки позволяет нам отнести "Пальчатые фибулы" и другие предметы вышеупомянутой описи к изделиям раннеславянских мастеров IV-VII веков.

 В подтверждение своего взгляда сошлюсь на одну иллюстрацию, помещённую в первой главе книги Б.А. Рыбакова "Ремесло древней Руси" (Изд. АН СССР, 1948 г.) и потом воспроизведённую в журнале "Преподавание истории в школе № 4 за 1949 год, стр. 70, под названием "Звёздчатые колты".

 Репродукция этой иллюстрации имеется в моём распоряжении, помещаю её здесь.

 Фото 13.

 Б.А. Рыбаков доказал, что украшения, именуемые "звёздчатыми колтами", сделаны руками раннеславянских мастеров, вероятно, седьмого века нашей эры.

 Но если вы внимательно всмотритесь и сопоставите "пальчатые фибулы" со "звёздчатыми колтами", то, несомненно, увидите, что между ними существует прямая связь: те и другие славянского происхождения, но "звёздчатые колты" сделаны мастерами более поздних веков, нежели "пальчатые фибулы", и отражают собой факт всё возраставшего славянского ювелирного искусства. Возможно, "пальчатые фибулы" сделаны в III-IV веках, тогда как "звёздчатые колты" - в седьмом веке.

В этот период складывалась славянская культура, славянские племена расселялись на территории нашего края. Если внимательно всмотреться и вдуматься в пятипальчатые фибулы и звёздчатые колты, сопоставить их, а также принять во внимание этапы развития культуры и эстетических вкусов (от непосредственного и грубого люди шли к наиболее отвлечённому и обобщённому понятию красивого: от созерцания кисти руки к астрономии, созерцанию звёздного мира), то мы увидим прямую связь между ними: те и другие отражают лишь разные этапы единого процесса развития славянства и славянского искусства. (Напечатано Н. Белых в "Учёных записках", 1957 г., стр. 128.)

 В этой связи необходимо заметить, что наш край уже с III-IV веков нашей эры жил исторической жизнью как край раннеславянского населения. И, будучи частью Курского края, он должен интересовать также советскую науку в свете некоторых замечаний и споров по вопросам языкознания и роли курско-орловского диалекта. (И.В. Сталина, в его ответе товарищу Санжееву от 11 июля 1950 г.)

А в этих замечаниях говорится о "курско-орловском диалекте (курско-орловская "речь") русского языка, который лёг в основу русского национального языка" (Сталин, Ответ товарищам, Литературная газета за 3 августа 1950 г. № 64-2655).

В самом деле, нельзя будет иначе объяснить бытование в нашем крае раннеславянских произведений ювелирного искусства, как тем, что сам этот край был тогда раннеславянским и участвовал в тогдашней военно-политической, торговой и хозяйственной деятельности и различных связях раннего славянского поселения с различными соседними народами. На этой исторической подоснове, конечно, зарождались и вызревали постепенно условия, при которых курско-орловский диалект лёг в основу русского национального языка, а полтавско-киевский диалект - в основу украинского национального языка. Но это уже специальный вопрос, разработка которого в настоящей книге не представляется возможной.

Возвратимся теперь к вопросу о судоходстве Оскола и находках монет в его пойме (имеется в виду найденный в 1927 году Ф.И. Шеховцовым клад монет в Завалищено). В книге "Россия", изданной в 1902 году в С.Петербурге под редакцией В.П. Семёнова, на стр. 267 второго тома, посвящённом Среднерусской Чернозёмной области, сказано о нашем крае: "…здесь с очень древних времён существовали водные пути, служившие для торговых сношений: близ многих рек… находят арабские монеты VIII-IX веков… Одним из путей был путь с Сейма на Северный Донец и далее на Дон и на Азовское море, с вероятным вариантом Сейм-Оскол-Донец…" Значит, монеты арабского и другого происхождения находились в Ст. Оскольском крае и до 1927 г., так что торговое судоходство Оскола несомненно. Добавим, что в районе современного города Старого Оскола и ближайших к нему сёл на Осколе до сей поры сохраняются названия некоторых урочищ, указывающих на судоходность реки Оскол в прошлые века и на использование его людьми в этих целях: в Каплино есть место, именуемое "Кирилловой пристанью", на левом берегу Оскола расположена пригородная слобода с характерным названием "Ламская". Название это возникло из того исторического факта, что здесь в прошлые века жили люди, промышлявшие "лямческим делом" (На лямках перетаскивали суда через перекаты и мели в данном месте реки Оскол) и т. д.

О заселённости нашего края в более ранний период, чем произошла заселённость районов современного Подмосковья, говориться и в той же самой книге "Россия", в главе IV, второго тома "Среднерусская чернозёмная область", стр. 114. Здесь подчёркивается также, что "Среднерусская возвышенность (особенно в районе нашего края) никогда не была покрыта ледником". А это обстоятельство является весьма важным для проживания здесь людей в очень отдалённые времена.

Есть основания предполагать, что человек в нашем крае обитал уже в период раннего палеолита и, без сомнения, бродил здесь в поисках добычи в период верхнего палеолита.

Об этом говорят находки. Так, например, в 1923 году в семи километрах южнее Верхнего Чуфичева в овраге был найден обломок кремневого призматического ножа эпохи солютрейской культуры, обнаружены и другие признаки стоянки людей - слой пепла, обожжённые на огне кости животных, обломки каменных орудий периода верхнего палеолита.

До этого времени подобных стоянок древнего человека в нашем крае не было обнаружено, но в 130 километрах от города Старого Оскола находились уже известные науке Костенковские стоянки древнего человека. Предполагается наличие стоянок в районе села Правороть Ястребовского района и в районе Солоти, вблизи Валуек.

Года за два до приезда Оскольской экспедиции в 1932 году, лукьяновские крестьяне доставили в Старооскольский краеведческий музей обгорелые кости мамонта и песчаниковые молотки, найденные при рытье ямы для хранения картофеля на глубине около трёх метров. Подобные находки имели место и в других поселениях нашего края.

 Фото 14.

 В верхнем ряду слева на фотоснимке мы видим сломанное пополам орудие древнего человека с подписью: "Каменный молоток. Обнаружен на территории Лукьяновского сельсовета Старооскольского района в 1934 году". Молоток этот сделан из песчаника. По характеру неудовлетворительной шлифовки он относится к эпохе раннего неолита.

Правее этого сломанного молотка мы видим другое первобытное орудие из чёрного камня-диорита. Подпись под ним гласит: "Каменный молоток конца неолита. Найден в районе села Верхне-Чуфичево в 1950 году". Этот молоток гораздо прочнее первого. Он хорошо отполирован, сделан не из местного песчаника, а привозного камня-диорита. Но форма его и характер обработки сильно похожи на форму и характер обработки своего песчаникового предшественника.

Во втором ряду, под сломанным песчаниковым молотком, помещены серые изогнутые каменные пластины с пояснительной к ним подписью: "каменные ножи. Обнаружены при раскопке кургана на территории Лукьяновского сельсовета в 1934 году".

Правее ножей изображён сосуд из группы лукьяновских находок. Это представитель гончарного искусства середины бронзового века (3-е тысячелетие до н. э.). Пролежав в земле десятки веков, сосуд к моменту его находки выглядел весьма прочным, так как сделан из хорошей глины и подвергнут правильному обжигу. А вот рядом с ним, справа, нагромождена куча черепков с пояснительным текстом: "Остатки необожжённого глиняного сосуда XI-XII веков. Найдены в районе Лукьяновки в 1945 г."

Такой сосуд, конечно, не мог выдержать тысячелетних испытаний и разрушился. Необожжённые сосуды из глины часто бытовали в нашем крае в прошедшие века и тысячелетия. Иногда они достигали больших размеров и ёмкости, использовались для хранения зерна, особенно в местах засилья крыс и мышей. Накрывались такие сосуды глиняными или толстыми деревянными кругами.

Возвратимся, однако, к каменным орудиям. Откуда могли появиться в нашем крае диоритные молотки, тогда как местным материалом является лишь розово-бурый песчаник?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала разобраться в причине, по которой песчаниковые и диоритные орудия, найденные в нашем крае, имеют большое сходство по форме. Более того, своими одинаковыми размерами и одинаковыми скосами ударной и лезвьевой частей, несмотря на различие прочности материала, из которого они сделаны, они как бы указывают на их общего мастера.

Во всяком случае, мы имеем основание предположить, что эти орудия действительно сделаны мастером или мастерами одного и того же рода или племени.

В науке известно, что родовые мастера рассматривали процесс изготовления орудий как священное "магическое действо" и, чтобы умилостивить предков-мастеров, старались делать свои орудия так, как делали их предки, хотя и материал у них мог быть другой и техника другая.

Правда, археология утверждает, что каменные ручные ударные орудия человека, найденные в различных частях земного шара, удивительно сходны друг с другом. Не оспаривая в принципе этого верного положения, считаем всё же необходимым сказать, что нельзя игнорировать и какого-то особенного влияния местных родовых традиций на производство каменных орудий труда. Эти традиции клали свой отпечаток на орудия и на манеру их изготовления.

Ещё в годы до Великой Отечественной войны мне приходилось наблюдать в Старооскольском краеведческом музее такие факты, когда сделанные из одинакового материала орудия и внешне почти неотличимые друг от друга, они всё же имели и свои различия, хотя бы и в мало заметных деталях. Одна дыра для вкладывания рукояти была просверлена в молотке методом непрерывного кругового вращения сверла. А такая же дыра в другом молотке, как видно было по чуть заметному шву внутри неотшлифованной стенки дыры, сверлилась методом полуоборотного вращения сверла: полуоборота направо, полуоборота налево. Эти орудия, несомненно, сделаны мастерами разных родов.

Зато внутри одного и того же рода бросается в глаза не только внешнее сходство орудий, из какого бы они материала не были сделаны, но и полная одинаковость приёмов работы.

Интересно отметить, что в данном случае родовая традиция пробила себе дорогу и закрепилась в практике работы родовых мастеров не только под влиянием суеверного чувства страха и уважения к предкам, но и под влиянием опыта, который становился "секретом" определённого рода. Полуоборотное сверление камней позволяло, например, периодически перераспределять напряжение в камне в разных направлениях и тем уменьшать опасность излома камня при сверлении, что произошло без этой предосторожности с молотком из песчаника (смотрите в верхнем левом углу фотоснимка 14): он сломался в момент, когда сверло едва достигло половины его толщи. Родовой опыт заставлял даже упорных мастеров менять порядковость работ. Среди экспонированных в довоенное время каменных орудий разной ступени их завершенности в первобытной мастерской, были камни весьма грубой оббивки и лишь в отдалённой степени они напоминали топор или молоток, но тем не менее уже были снабжены хорошо просверленной дырой для рукояти. Встречались и совсем готовые топоры-молотки, но без просверленной для рукояти дыры. На одной из сторон такого молотка-топора имелось лишь цилиндрическое углубление обычного для рукоятных отверстий данного типа орудий диаметра. Но глубина отверстия была лишь около 2 сантиметров, то есть достигала 4-й части толщи орудия.

Это значит, что отдельные родовые мастера считали более безопасным сверлить рукоятные отверстия в камне до его окончательной обработки, то есть сверление у них предшествовало работе над формой каменного орудия.

Мастера же других родовых союзов (а в более позднее время, когда появились признаки разложения рода и люди стали пользоваться металлом для изготовления орудий), это, наверное, делали и некоторые мастера одного и того же рода) устанавливали другую очерёдность работ по изготовлению орудий труда: сверлением они занимались в последнюю очередь, когда орудие было уже готово и нуждалось только в отверстии для рукояти.

Что же касается внутриродового отношения к опыту и традиции в целом, то оно было довольно таки устойчивым, консервативным. Бросается в глаза не только внешнее сходство орудий, сделанных в одном и том же родовом союзе даже из разного материала, но, как это показывали найденные в нашем крае образцы каменных орудий, одинаковость диаметра отверстий для рукояти, одинаковость манеры сверления, одинаковость очередности выполнения работ и т. д.

Сначала, конечно, родовые мастера делали орудия из местного камня. В нашем крае - из песчаника. Они накопили при этом целую сумму предосторожностей, которые и были ими по традиции перенесены на обработку более прочного камня-диорита, доставленного в наши края из района Ельца. Там этого камня много. Он сюда принесён "великим ледником" со Скандинавских гор сотни тысяч лет тому назад.

Вот откуда взялся камень-диорит, орудия из которого люди находят часто в нашем крае.

Поскольку в нашем крае найдены грубо оббитые кремневые орудия, шлифованные каменные орудия, бронзовые и железные, мы можем заключить о проживании здесь людей во все эпохи, начиная с раннего палеолита, то есть лет тысяч за пятьдесят, если не более, до наших дней. Сырьё для изготовления орудий поселенцы Поосколья брали, наверное, в разных местах: кремень в районе современных Валуек, диорит из Ельца, песчаник - по Оскольцу.

Такое открытие весьма важно в мировоззренческом отношении, поскольку оно не оставляет камня на камне от поповской сказки "о сотворении мира и человека богом около 6-7 тысяч лет тому назад".

Перед переходом к материалам Оскольской экспедиции 1934 года, я хочу ознакомить своих земляков и всех желающих граждан ещё с одним экспонатом более позднего времени, поскольку этот экспонат имеет значения для понимания определённой полосы истории нашего края, но сам уничтожен немцами и сохранился лишь в Ленинградском Мраморном дворце его фотоснимок (Там он зарегистрирован под номером 15427, Архива 180 ГАИМК, фонд 2, опись 1-я за 1934 г. дневник 3, листы 30-31).

Вот эта татарская рифлёная амфора из глины.

 Фото 15

 Амфора была найдена в 1929 году в деревне Верхняя Чуфичево Старооскольского района во время рытья погреба. Залегала она на глубине более полутора метра и была наполнена крепким виноградным вином.

Амфора - свидетель татарского ига на Руси и в нашем крае. Она татарского происхождения. Время заполнения её вином относится, вероятно, к XV веку, к последним годам татарского ига на Руси. Какой-либо татарский баскак (сборщик податей) наполнил амфору вином и упрятал на выстой, чтобы вино стало крепким. Но пить вино татарину не пришлось: в 1480 году пало татарское иго, пришлось баскакам бежать в степи от гнева русского народа.

 (Окончание ГЛАВЫ 3 следует) Евгений Белых для Кавикома