ОЧЕРК 12. К ДНЕПРУ. Н. Белых.
Утром 23 сентября 1943 года была освобождена от немцев красавица Полтава. Умирающий у подножия памятника Тарасу Шевченко, глубокий старик рассказал мне в это утро легенду о Духе Кобзы. Я записал ее отдельно от других записок и здесь упоминаю о ней лишь потому, что никак не могу отрешиться от ее глубокого воздействия на мое сердце и воображение. И мои товарищи, слушавшие старика, были глубоко потрясены легендой и говорили о ней всю дорогу нашего наступления на Решетиловку.
…………………………………………………………………………….
В пылающей и дымной Решетиловке мы даже не остановились, а прошли до хутора Кузьменки. Это километрах в двенадцати за Решетиловкой.
Впрочем, правильнее будет сказать, что мы теперь уже не шли, а ехали: немцы, спешно отступая, бросили целые табуны лошадей и каждый наш солдат обзавелся конем, а полк превратился в своеобразный петровский корволант, в ездящую пехоту.
Нетрудно представить, что немцам совсем не стало житья от наших солдат. Они нагоняли немцев в поле, били их по балкам и лощинам, вырывались на дороги их отступления, жгли обозы и машины.
…………………………………………………………………………….
Население Кузьменки (Мы здесь расположились на четырехчасовой привал), обрадованное появлением в их деревне первых красноармейских частей, натащило нам всякой всячины. Женщины угощали нас арбузами и лепешками, молоком и яблоками. Плача и смеясь от радости, они обнимали наших бойцов, предлагали лучшие места в своих хатах, лучшие куски на хлебосольном столе.
Обедая у одной из гостеприимных хозяек, я услышал шум за окном и немедленно выбежал на улицу. Толпа женщин человек в двадцать или тридцать, размахивая руками и отчаянно ругаясь, колотила возле колодца какую-то длинноволосую черноглазую молодую гражданку.
– За что вы ее? – закричал я. – Бросьте!
– А як же? – выпустив гражданку из рук, начали оправдываться женщины. – Вона, сука, червонармейца облаяла… А до вашего прибутья нимца одного кохала. Ось, яка вона! Геть видциля, геть! – закричали они потом на черноволосую женщину, которая попыталась было о чем жаловаться мне. – У тоби на душе пьятно…
…………………………………………………………………………….
С часок я вздремнул на широкой деревянной кровати, которую здесь считают очень важной кроватью. На ней, будто бы, притворившись тифозно-больным, отлежался однажды от немецкой погони легендарный украинский партизан Калашников (Я говорю "легендарный" потому, что в жизни такого Калашникова не было, иначе мы бы знали о его действиях, а не только о фантастических приключениях. А рассказ одного старика о том, что за несколько месяцев до нашего прихода немцы напали на один партизанский отряд и перебили всех, за исключением счастливо убежавшего Калашникова, навел нас даже на мысль: не является ли Калашников ловким немецким агентом, игравшим для немецкой разведки роль "троянского коня" в украинских партизанских отрядах и вообще в украинском подполье?)
…………………………………………………………………………….
Ночью мы снова двинулись преследовать немцев. Они бежали столь стремительно, что трудно найти подходящий исторический пример для сравнения современного бегства немецкой армии с бегством какой-либо другой армии из пределов России. Наполеон со своими французами и двунадесятью языками, конечно, не смог бы соперничать с немцами в бегстве. И нам пришлось, догоняя фрицев, пройти по дороге южнее Миргорода сорок пять километров за одну ночь. При этом мы захватили сотни две пленных.
Отвоевавшиеся фрицы унылыми голосами, как удоды африканские, бубнили: "Германская армия будет отступать только до своей границы на …Днепре. Дальше фюрер приказал русских не пускать. Днепровский вал русские никогда не прорвут…"
…………………………………………………………………………….
В полдень мы заняли село Большие Брусы. У колодца, где бойцы остановились попить водички и немного умыться, к ним подошел высокий седой старик.
– Ну, як оно? – сконфуженным голосом спросил он. – Бачу, уси парубки русски, а где ж американьци?
– Дела, дедушка, идут хорошо! – хлопая старика по спине, сказали солдаты. И потом, будто спохватившись или догадавшись, что в вопросе старика было что-то несуразное, они сами спросили его. – Ты это, про каких американцев речь завел?
Тут старик начал рассказывать о немецкой брехне. Даже немецкие и украинские предательские газеты писали, что русские все до единого перебиты, что Сталин нанял американцев воевать с немцами, и обещал за это Украину отдать Америке.
Слушая старика, красноармейцы громко хохотали. Потом и старик начал хохотать. Он по-хозяйски ощупал мускулы наших солдат, испытал разными вопросами (знают ли они где Курская область и где Березники находятся?), осмотрел оружие с отечественной маркой и удовлетворенно заключил:
– Все исправно, гарно все, настоящие русские солдаты. Ай, нимцы, ай, бисы, брехали как. А и бежали же они от вас, ой-ой-ой, как скипидаром им голое место намазали… И злы, як бисы, на бугая верхом садились…
…………………………………………………………………………….
В селе Броварки мы получили приказ изменить направление и немедленно выйти в район боевых действий у села Бучины.
Ночь выдалась неимоверно темная. Мучил дождик.
Двигались на ощупь. А тут еще переправы через все речонки взорваны, блуждающие немецкие отряды и группы власовцев устраивали засады и трижды нападали на нашу колонну. Приходилось развертываться для боя. Потеряли трех солдат убитыми, и пять ранеными. Лишь к шести часам утра прибыли мы в район Бучино и вброд форсировали реку с загадочным названием "Сула" (интересное совпадение с именем римского полководца и диктатора 1 века до нашей эры).
Днепр совсем недалеко. В воздухе, казалось, уже чувствовался прохладный запах его воды и слышен плеск волн. И вдруг новый приказ. Мы сманеврировали параллельно Днепру и 4 октября 1943 года, проследовав через Пронозьевку, ворвались в густые здесь приднепровские рощи. К вечеру мы сбросили с левого берега последние остатки немецких отрядов. Перед нами забелели пески отмели, сверкнули широкие воды седого Днепра.
О том, как будем мы форсировать его и биться за плацдарм на правом берегу, я, если останусь жив, напишу рассказ.
25 сентября – 4 октября 1943 года.
ДНЕПР.
Евгений Белых для Кавикома.
Наверх