Иерей Петр Петрович Дагаев, как и подавляющее большинство дореволюционных священников, происходил из духовного сословия. Родился он в 1868 году в семье диакона из села Ивановка Старооскольского уезда. В 1891 году Петр Дагаев закончил учебу в Курской Духовной Семинарии, женился на девице Варваре и вскоре был рукоположен в священный сан диакона, а затем - и в сан священника. Определен он был в Покровский храм села Кунье, где и служил до печального события 1929 года…
В начале XX века куньевский приход входил в состав 4-го благочиннического округа Старооскольского уезда. Долгое время иерей Петр Дагаев нес послушание церковного следователя в этом округе. Это свидетельствует о том, что отец Петр отличался рассудительностью, пользовался уважением и был довольно заметной фигурой в церковной жизни уезда. Одно время он входил и в училищный совет Старооскольского духовного училища.
До революции семья куньевского священника имела две с четвертью десятины усадебной земли, 22 десятины церковного надела, дом в пять комнат, два амбара, лошадь и корову. После 1917 года благосостояние Дагаевых едва ли увеличилось. Жизнь духовенства, с каждым новым годом советской власти, и в городах, и в селах становилась все тяжелее и тяжелее. К одним тяготам и лишениям добавлялись другие. К 1929 году отец Петр оказался не в силах выполнить план по хлебозаготовкам, который от него требовало советское государство, и попал под суд. Благодаря тому, что в конце 1920-ых годов сталинское судопроизводство еще не достигло того смертоносного совершенства, которое оно продемонстрировало в середине 1930-ых, обвиняемый отделался лишением остатка имущества.
В конце 1929 года отец Петр Дагаев ушел на покой, уехал из Кунье, где прошла большая часть его жизни, и поселился у дочери в Старом Осколе. Местные власти тут же отнесли его к категории лиц без определенных занятий.
Помимо дочери, у отца Петра было трое сыновей. Младший Николай работал врачом в Фатеже. Средний, Яков, продолжил священническую династию и служил в Верхних Апочках. А старший Владимир был секретарем сельского совета в Мантурово.
Несмотря на усилившееся со стороны властей давление на верующих, время переезда пожилого священника из Кунье в Старый Оскол было ознаменовано некоторым оживлением церковной жизни в Оскольском крае. С одной стороны – в нашей местности, как и в других регионах СССР, начались процессы по массовому закрытию церквей и лихорадочная коллективизация с широкомасштабным раскулачиванием. С другой – 13 декабря 1929 года был подписан указ об образовании новой епархии с центром в Старом Осколе. Первым епископом Старооскольским стал будущий священномученик Онуфрий (Гагалюк).
При появлении владыки в наших краях воспряли духом христиане всего Старооскольского округа, в который входило 10 районов. Десятки священнослужителей, уклонившихся было в обновленческий раскол, принесли покаяние и вернулись в лоно Православной Церкви.
Управлять епархией владыке приходилось в довольно стесненных условиях. Ему был строго-настрого запрещен выезд из города. Да и в самом Осколе епископу дозволялось проводить богослужение лишь в одном храме – Богоявленском соборе. За архиереем вели пристальное наблюдение и заставляли регулярно отмечаться в местном отделе ГПУ. Любой из этих визитов мог легко завершиться началом нового тюремного срока или ссылкой в суровые края. Все епархиальные вопросы епископ вынужден был решать полуподпольно, не желая лишний раз дразнить чекистов и опасаясь своими действиями кого-либо скомпрометировать.
Весной 1930 года к владыке Онуфрию обратились с просьбой крестьяне из села Архангельское Баброво-Дворского (ныне Губкинского) района. Они просили назначить в их храм или хотя бы прислать на время Пасхальной службы священника. Епископ Онуфрий благословил отправиться в Архангельское на служение иерея Петра Дагаева.
Судя по документам уголовного дела, которое завели на отца Петра полгода спустя, в Архангельском в это время была крепкая церковная община, состоявшая в основном из мужиков-хлебопашцев. Жили в селе и монахини – две Матроны: Легчакова и Савинова. Они занимались выпечкой просфор. Возможно, монахини вернулись на родину доживать свой век после закрытия властями их монастыря. Какого – нам теперь неизвестно.
Архангельцы определили прибывшего батюшку на квартиру к крестьянке Анне Федоровне Легчаковой. В конце апреля (вероятно, после Пасхи) отец Петр, посчитав, что его миссия выполнена, собрался было вернуться в Старый Оскол. Однако члены приходского совета просили его остаться в Архангельском. Во второй половине июня (вероятно, после Троицы) священник вновь хотел уехать к дочери в Оскол. И вновь архангельцы уговорили его продолжить служение в их селе.
Стоит отметить, что к удалению на покой отца Петра побуждали не только годы, но и болезни. Известно, что он давно страдал язвой желудка, а в годы Гражданской войны перенес тиф. Причем, дважды.
Вот еще один факт, позволяющий нам утверждать, что у батюшки было слабое здоровье. Протоколы допроса иерей Петр Дагаев подписывал дрожащей рукой. Хотя, конечно, эта дрожь могла быть результатом «беседы» с арестованным. А то и вовсе – следствием стараний писаря ГПУ, подделывавшего подпись.
Едва отец Петр обосновался в Архангельском, как власти тут же обложили его новыми налоговыми бременами. К примеру, в 1930-31 годах он обязан был заплатить продналог в сумме 400 рублей. Надо полагать, что колхозные лидеры неоднократно оказывали давление на батюшку, требуя отмены богослужений в дни активных полевых работ. А летом в поле всегда есть работа. Порой батюшка не выдерживал напор. На Успение Пресвятой Богородицы (28 августа) службы в Архангельской церкви не было.
В течение всей осени над головой пастыря сгущались тучи, а в начале зимы грянул гром.
2 декабря 1930 года в доме крестьянки Легчаковой, где квартировал отец Петр, был произведен обыск. Согласно протоколу, при обыске обнаружены и изъяты деньги в сумме 123 руб. 70 коп., облигации третьего займа на 10 руб. и один важный документ, подтверждающий, что иерей Петр Петрович Дагаев в 1919-20 годы не бежал от Красной Армии с белыми. Документ этот выдан Особым отделом Югзапфронта. Несмотря на то, что он был подшит к делу и нигде в дальнейшем не объявлялся фальшивым, отец Петр в обвинительных документах с чьей-то легкой руки именовался «перебежчиком к белым».
Изъятого было явно мало для уплаты назначенного продналога. Но на этот раз арестованному Дагаеву (а за обыском последовал арест) было предъявлено более серьезное обвинение. Его обвиняли по, ставшей впоследствии чрезвычайно популярной, 58-ой статье. Вместе с ним арестовали ктитора храма Ефрема Гавриловича Старикова и члена церковного совета Василия Ивановича Савинова. На время рассмотрения дела их поместили в Старооскольский ДОМЗАК. В Постановлении от 12 декабря говорилось: «Указанные лица, находясь меж собой в тесной связи по церковным делам, занимались антисоветской агитацией, для чего группировали вокруг себя односельчан – верующих, внедряя в них уверенность в греховности производимых мероприятий и в особенности коллективизации».
13 декабря на допросе, который проводил уполномоченный Старооскольской опергруппы ОГПУ Соколов, батюшка не признал себя виновным в предъявленном ему обвинении. 23 декабря состоялся повторный допрос. Его проводил уполномоченный отдела ОГПУ Амелин. И вновь отец Петр отказался признать себя виновным.
По делу Архангельской «антисоветской группировки» проходило 17 свидетелей. Внес свою лепту в поддержание обвинения и местный сельсовет. Вот какую характеристику он выдал батюшке: «Лицо антисоветское, ведущее яро против советской власти,… Группировал возле себя кулацкие массы, проводил собрания населения, агитируя крестьянство…».
Свидетели сообщали, что члены церковной общины собирались для чтения Священного Писания (в частности, Апокалипсиса), в котором находили параллели с современностью. Один из свидетелей рассказал, как 20 ноября отец Петр приходил на мельницу. Там он разговорился с крестьянами. Речь зашла о колхозах. По словам свидетеля, священник назвал их «совращением и соблазном антихриста». На это один из присутствующих крестьян заметил: «Батюшка, вы очень открыто говорите». А батюшка ответил: «Пастырь ничего не должен бояться и должен умереть за правду, как Иоанн Креститель».
Обвинительное заключение по делу Дагаева П.П., Савинова В.И. и Старикова Е.Г. было составлено 30 декабря. В нем говорилось, что обвиняемые, «имея за собой контрреволюционное прошлое и являясь антисоветски настроенными лицами, под видом церковного совета организовались в контрреволюционную группировку и вместо заседаний церковного совета проводили свои нелегальные совещания, на которых обсуждали вопросы срыва мероприятий сов. власти, основываясь на платформе библейского писания…».
На заседании Тройки при ПП ОГПУ по ЦЧО по внесудебному рассмотрению дел Дагаев Петр Петрович был признан виновным в преступлениях, предусмотренных ст. 58-10 и 50-11 УК, и приговорен к высылке в Северный край сроком на три года, считая срок с 12.12.1930 г. В.И. Савинов и Е.Г. Стариков так же получили по три года, но не ссылки, а лагерей. У Василия Ивановича Савинова остались дома пятеро детей, самая младшая из которых – дочка Анечка – родилась в год ареста отца.
Дальнейшая судьба иерея Петра Дагаева и членов его «контрреволюционной группировки» нам неизвестна. Может статься, что ссылка на север оказалась для пожилого священника смертным приговором.
Мы отправили запрос в ряд центральных и региональных архивов с просьбой сообщить информацию о священнике Петре Дагаеве. Из архива УВД по Архангельской области пришла справка, подтверждающая, что П.П. Дагаев был выслан в Северный край на три года. Но чем закончилась его ссылка, не ясно, так как его дело было уничтожено по специальному акту в декабре 1955 года. Известен лишь номер этого дела 56408…
14 декабря 1992 года иерей Петр Петрович Дагаев, ктитор храма в селе Архангельское Ефрем Гаврилович Стариков и член церковного совета Василий Иванович Савинов реабилитированы. К заведенному на них делу за №427-с подшиты справки о реабилитации, выданные Белгородской областной прокуратурой, и дело окончательно сдано в архив Управления ФСБ РФ по Белгородской области.
Иерей Владимир Русин, настоятель Покровского храма села Кунье
Опубликовано в газете 'Старооскольский Курьер'