Прочел я тут про аэрофобию и задумался, что это за страсть такая и как она растет.
Прочел я тут про аэрофобию и задумался, что это за страсть такая и как она растет. Вспоминая себя в молодости, стараюсь припомнить были ли эти самые фобии у меня, и сейчас начинаю думать, что сия штука появляется с возрастом. Поэтому по случаю расскажу историю одной своей поездки.
Дело было в середине семидесятых, учился я в ту пору в Белгороде. Под новый год, собрался домой, и Новый год в кругу семьи и друзей встретить, да и пополнить продуктовую и финансовую корзину студента. Не знаю, как сейчас, но тогда в канун праздника купить билет до Старого Оскола было очень трудной задачей. В кассе предварительной продажи они расходились за один день, оставалось уповать да доброту и стремление подзаработать водителей автобусов, но и здесь конкуренция желающих уехать была огромной.
Пролетев с предварительной покупкой билета на автобус, решил попытать счастья в другом месте, плакат «Летайте самолетами Аэрофлота» указал направление в аэропорт. Тогда автовокзал и аэропорт в Белгороде были еще не рядом, нужно было проехать несколько остановок на троллейбусе. По сравнению с автовокзалом, здание аэропорта казалось пустым, уже не помню куда еще тогда летали самолеты, но вот рейс Белгород-Губкин-Старый Оскол-Шаталовка точно был. Стоимость билета 4 рубля, всего лишь на 70 копеек дороже автобуса и на рубль дешевле такси, хотя в предпраздничные дни цена такси доходила до червонца.
Две недели пролетели незаметно, приехал в аэропорт как и положено за час до вылета. Подождал минут десять и пошел к той же кассе, где брал билет, чтобы пройти регистрацию. Волнения конечно были, как никак первый в жизни полет на самолете. Но после общения с кассиром, волнение выросло до предела. Оказалось, что я единственный пассажир на этот рейс и ради меня одного самолет не полетит. Это был удар. Немного оправившись от услышанного и придя в себя, стал требовать, как можно быстрее вернуть деньги, в надежде уехать на автобусе. Наверно кассирше стало жалко меня, а может 4 рубля соблазнили, билет остался у нее, она сказала:
- Посиди минут 10, может, что и придумаем.
Прошло не более пяти минут, она позвала меня к своему окошку.
- До Губкина полетит грузовой рейс, я поговорила с пилотами и если хочешь, то они тебя возьмут, тем более, что дальше они летят в Шаталовку, то есть в то место, куда у тебя билет.
Это была удача. Еще через десять минут пришел пилот и пригласил меня с собой. Вышли из аэропорта, он показал на стоящий вдалеке АН-2 и сказал, что сейчас они загрузятся, а потом он махнет рукой, можно идти к самолету. Машина отъехала, я внимательно смотрю на происходящее, жду отмашки. Вот он долгожданный жест, и Джим Хайнс позавидовал бы моей скорости, секунды и я у трапа. Вернее не у трапа, а у ящика, выполняющего его роль.
- Влезай – сказал один из пилотов – отправляемся.
Салон АН-2 напомнил мне шалаш, с такими рейками-ребрами на боках и каркасами от устройств, которые когда-то были сиденьями. Посреди салона были уложены несколько ящиков, совсем недавно перегруженных сюда из машины. Проходивший мимо пилот предложил мне фанерку, которая и будет моим креслом на время полета. Через минуту все сидели на своих местах, я на фанерке, они в кабине, как бы на возвышенности по отношению к салону.
Самолет вздрогнул, чихнул раз, чихнул два, задрожал всем своим железным телом и заполнив мои уши невероятным ревом, покачиваясь покатился в сторону взлетной полосы. Замерев в начале полосы на какое-то время, вновь заполнил все пространство своим ревом, задрожал и после короткой пробежки взмыл в небо. Вот оно чувство полета, я лечу, кроме восторга никаких ощущений. Очертания внизу приобретают прямоугольные формы, видны дороги, посадки и почему-то, все такое кривое внизу, здесь становятся почти идеально прямым.
Вдруг ни с того, ни с сего, мое импровизированное кресло внезапно уходит вниз, руки самопроизвольно поднимаются вверх, к горлу подступил комок - мгновение и все проходит. Что это было? Вспомнил, говорят в воздухе, бывают какие-то воздушные ямы, это была первая. Со временем «дорога» становилась все хуже и хуже, ямы на ней углублялись, если со взмахами рук, справиться удалось, то вот с комком к горлу возникали проблемы, вестибулярный аппарат явно давал сбои и комок вот-вот мог выскочить наружу. Чтобы чем-то отвлечься приступил к изучению перевозимого груза, попытался прочесть, что в этих ящиках. Не сразу, но мне это удалось прочесть, даже попалось знакомое слово «Тринитротолуол», кто не знает, подскажу, в народе это называется тротил. Наверно это знакомое слово и дало команду тому комку, что подступал к горлу, хватит, мол, туда- сюда прыгать, давай на волю. Команда была выполнена беспрекословно. Потом пилоты говорили:
- Не расстраивайся студент, ты еще долго продержался, вернемся в Белгород там капитально «почистим» салон, а пока возьми вот там метелку и убери чуток.
В Губкине, отправив меня метров на 100 от самолета, выгрузили ящики в подъехавшую машину, затем взлетели и продолжили полет. Погуляв в Губкине, вестибулярный аппарат успокоился, да и дорога оказалась почти без ям, поэтому до Шаталовки всё пролетело хорошо.
Экстремально конечно проходил мой первый полет, но страха не было, то что вестибулярный аппарат подвел, это да, а про фобии я тогда не знал. Может этот полет и убил их во мне, выступив в роли прививки. После этого много пришлось полетать и на больших самолетах и на маленьких и вертолетах. Про вертолеты могу сказать, что полет на МИ-2 сродни полету на АН-2, только его еще и вправо-влево ветром иногда бросает. А первый полет на то и первый, чтобы запомниться, да еще и такой.
Экстрим в этот день для меня еще не завершился. Распрощавшись с экипажем и их серо-зеленым лайнером, приступил к решению вопроса о оставшихся 20 километрах, которые требовалось преодолеть. Наиболее подходящим местом, для реализации проекта оказался Шаталовский молокозавод, куда из окрестных сел молоковозы привозили молоко. И здесь мне улыбнулась удача, только что выгрузился молоковоз из соседнего села, откуда мне всего-то 4 километра. К сожалению, удача не долго улыбалась, выяснилось, что помимо водителя есть еще два человека и в кабине ГАЗ-51 для меня места нет, но это место было между цистерной и кабиной, целых 80 сантиметров свободного пространства, куда мне любезно разрешили пристроиться, по соседству с насосом, перекачивающим молоко. 16 километров пролетели как один миг. Легкий морозец, порхающий снег скрасили мою поездку, это почти как на сноуборде с заснеженного склона спустился, только под ногами не изогнутая доска, а обычная, прилаженная к раме ГАЗона. Такие тренажеры в прошлом способствовали изгнанию различных фобий.
Последние 4 километра шел пешком вдоль заснеженной речки при свете звезд и луны. Волки на болоте не выли, совы не ухали, это была самая длительная по времени и спокойная сама по себе часть пути.