KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

ГЛАВА 5

РОЛЬ СТАРОГО ОСКОЛА ДО НАЧАЛА XVIII века

 

 Марксистская наука рассматривает город в качестве социально-экономической категории и утверждает, что ремесло играло решающую роль в превращении посёлка в город. Это положение правильно не только при изучении происхождения и характера древнерусских городов дофеодального или раннефеодального периода, но и при изучении "военных" городов более позднего времени.

 

Дело в том, что и военные функции города являются выражением социальной сущности государства, его классового характера и той исторической особенности, в условиях которой возник город. Да и военные функции города не могли быть выполнены без создания определённой материальной базы, без развития у стен города-крепости ремесленных слобод, колонизации края и пр.

 

Проследить роль города Старого Оскола тем более интересно, что он возник в то время, когда сложный процесс преодоления феодальной раздробленности и образования централизованного Русского государства, начавшийся в раннефеодальный период XII-XIII веков, вступил в решающую фазу и был закончен, в основном, к середине XVII века (см. В.И. Ленин, соч., т 1, изд. 4, стр. 137, "Что такое "друзья народа"). В этих условиях Старому Осколу выпало на долю быть городом-воином, оберегавшим границу страны от внешних врагов, покровителем колонизации края, ускорителем развития в нашем крае ремесла и торговли, общественного разделения труда и приобщения Пооскольского края к формировавшемуся Всероссийскому рынку. На всю жизнь местного края город Старый Оскол налагал глубокий отпечаток своего влияния. Обширное "Дикое поле" превращалось в заселённую "Польскую Украйну" при непосредственном участии в этом старинного города Старого Оскола. Так, например, в последний год царствования Бориса Годунова был основан "дозор Оскольский ближний", где сейчас центральная усадьба колхоза "Новый мир". Были здесь избы поставлены с частокольными дворами и бойницами малыми, чтобы дозору крепко сидеть и очи воеводские против ворогов дополнять и помогу крепости оказывать. С дубов высоких на "ближнем дозоре" "сторож" далеко видел на заход и на полдень, и на полночь и на башню крепостную с недрёмным стражем: зажги только на дозоре костёр сигнальный, и вся крепость на ноги станет, встревожатся станицы и починки разные (новосёлки), - все на помощь придут городу против недруга иноземного.

 

В свободное от службы время, старший дозорный Игнашка Мартынов, искусный в соковом деле, клюкву-ягоду на соки изводил для воеводы, почему и дозор был прозван Соковым. Так и до сей поры сохранилось это название за селом, выросшим на месте старинного боевого дозора порубежников.

 

Образовывались в лесах Пооскольских и многие другие поселения из числа беглых крестьян. В Старооскольском музее хранилась до Великой Отечественной войны переписная книга за 1648 год. Некоторые выписки из неё были опубликованы автором настоящей книги в Старооскольской газете "Путь Октября" за 8 мая 1938 года и в других номерах. Там упоминалось много поселений, существовавших в нашем крае в начале XVII века.

 

В "Заметках о переписной книге Оскола-града за лето 7156-е" (по нашему счёту - 1648 г., - а в газете "Путь Октября" за 8 мая 1938 года ошибочно указан год 1646-й) было сказано, что: 1. В этой книге упомянуты все современные сёла, за исключением слобод Ламской (там говорится просто о ламичах) и Ямской, 2) Названы поселения - Соковое, Верхне-Атаманское, Катеневка, Монаково, Лысая Поляна (ныне - Долгая Поляна), Коростнь монастырский (теперь - с. Коростово), Сапрыкино, Великий Перевоз, Незнамово, Сорокино и другие до номера 137.

 

Новосёлки были небольшие, о чём можно судить по такой записи: "В Монаково вкупе осьмнадцать мужей есть было, а в Коростне - суть двадцать мужей…"

 

Первоначальное население города состояло из служилых людей дворян, детей боярских из полковой и станичной службы, казаков, стрельцов, пушкарей, воротников и других служилых людей. В более позднее время, во втором десятилетии XVII века царёвы грамоты на имя воеводы оскольского упоминали о людях и других категорий, о "братьях" служилых людей (вероятно, речь шла о монахах и монашках из возникших в начале XVII века у стен Оскольской крепости монастырей - женского Успенского и мужского Троицкого), о суседях, подсуседях, захребётниках и о всяких жилецких людях.

 

Что же касается сельского населения, то оно состояло из лиц, поселённых правительством (правительственная колонизация) и, большей частью, из крестьян, бежавших в Поосколье от притеснений боярских и помещичьих из центральных губерний и подмосковных вотчин. Этим и объясняется, что в правительственных кругах называли Поосколье "мятежным и воровским краем". Да и в самом деле, будучи всегда верен Родине, Старооскольский край много беспокойства приносил боярам и помещикам своей "вольницей" и мятежами, заставлял царские власти во многом идти на уступки населению края и вообще держаться осторожной политики по отношению к этому населению.

 

Один из рецензентов книги "Частичка Родины" тов. Ф. Лаппо из Курского педагогического института, совсем не понял, почему царские власти не вдруг рискнули переписать население Оскольского края и окончательно сделать его крепостным. "Почему же это так произошло? - писал он.- Чем была вызвана такая осторожность московского правительства?" Ниже я дам на это развёрнутый ответ, хотя и в рукописи, рецензированной тов. Ф. Лаппо содержалось достаточное объяснение причин поведения царского правительства. Стоило лишь вдумчиво отнестись к рукописи "Частичка Родины". А пока расскажу вкратце о поведении населения Поосколья в начале XVII века и об участии Старого Оскола в событиях, связанных с появлением первого самозванца Дмитрия и последующей борьбой нашего народа против польско-литовских и иных поработителей нашей Родины.

 

В 1600 году Оскольский воевода Иван Жиров Засекин и подьячий Михайло Нечаев писали в своей клеветной грамоте в Москву, что на Дону и в Оскольском крае недовольство преумножается и зло назревает великое противу дела государёва. В грамоте указывалось, что казацкий и стрелецкий голова Степан Данилов "умствует" и в присяге государёвой не твёрд…"

 

Из этого видно, что в Оскольском крае, как и во всей стране, назревали большие события, направленные против усиления помещичьей эксплуатации и бесправия народных масс. Условия для открытого выступления вызрели в связи с необычным голодом, поразившим страну в 1601-1602 годах. В летописи тех лет говорилось, что всё лето 1601 года "…были дожди великие, которые не давали хлебу созревать; стоял он, налившись, зелёный, как трава. На праздник Успения был мороз великий и побил весь хлеб, рожь и овёс". Если в 1601 году люди кормились ещё кое-как, примешивая кору к старым запасам муки, то весна 1602 года принесла людям полную катастрофу: не взошли посевы, голод принял невиданные размеры.

 

Спасаясь от голода, люди хлынули в Северскую Украйну, на Дон и Нижнюю Волгу, в Оскольский край. Здесь они, бездомные и обездоленные, ждали только случая для расправы с помещиками и боярами, жили надеждой на появление "хорошего царя", который бы облегчил положение народа и т. д.

 

А с севера шли слухи, что крестьяне и холопы, руководимые неким Хлопко, громят помещиков и купцов, дошли уже до окрестностей Москвы и скоро повесят всех бояр. Потом пришёл слух о поражении Хлопко и о том, что его взяли в плен бояре и замучили до смерти. Недовольство царём Борисом Годуновым в массах нарастало. Оно перебрасывалось от крестьян в крепостные гарнизоны, волновало казаков и стрельцов, всю мелкую служебную сошку. В районе крепости Оскола в 1604 году появились отряды беглых крестьян, вооружённых дубинами и топорами. Гарнизон крепости и жители слобод сочувственно относились к этим отрядам, делились с ними пищей и одеждой, иногда предоставляли кров, вопреки воеводскому запрету.

 

Росло волнение горожан, прислушивавшихся ко всякой вести, приходившей в город из разных краёв страны. Ширились слухи, что сын Ивана Грозного, Дмитрий, жив и идёт против Годунова Бориса, требуя возвратить родительский престол и обещая народу хорошую жизнь и освобождение от различных тягот.

 

Осенью 1604 года, когда в Оскол привезли грамоту Лжедмитрия с предложением выступить против изменника Бориса Годунова и встать на службу законному царю, в Старом Осколе вспыхнуло восстание. Воевода, отказавшийся присоединиться к восставшим, был связан и отправлен Лжедмитрию на расправу. Большинство Старооскольского гарнизона, объединившись с крестьянскими отрядами и с подошедшими с юга казаками, отправилось на осаду Новгород-Северского, где против поляков и войск Лжедмитрия держал оборону отряд московских войск под командованием окольничего Басманова.

 

Оборонялась Новгород-Северская крепость героически, а подошедшие к Лжедмитрию подкрепления из восставших крестьян, казаков и гарнизонов некоторых южных городов, в том числе и Оскола, штурмовали её без охоты, узнав, что обороняют крепость 600 стрельцов и что в городе не имеется ненавистных бояр и помещиков. Боеспособность войск Лжедмитрия падала, а обстановка складывалась не в его пользу (успели подойти верные Борису Годунову войска под командованием князя Мстиславского, семидесятитысячная армия Василия Шуйского двинулась в помощь князю Мстиславскому), вот почему Лжедмитрий снял осаду Новгорода-Северского и отступил к Севску.

 

Но и здесь он не был в безопасности. Решив напасть на войска Василия Шуйского, двигавшиеся к Севску, Лжедмитрий продвинулся к селу Добрыничи. Здесь состоялось сражение на рассвете 21 января 1605 года. Самозванец был разбит. Поляки бежали от него, ушли запорожские казаки, оставили Лжедмитрия и старооскольцы. Лжедмитрий помышлял о бегстве в Польшу. Но дела его внезапно поправились: царь Борис Годунов умер в 1605 году, а опытный воевода Басманов, посланный 16-летним сыном Годунова, Фёдором, под Кромы, где засели войска самозванца, изменил и перешёл на сторону Лжедмитрия. При этом Басманов привлёк на свою сторону воеводу Салтыкова, детей боярских из Рязани, Каширы и Тулы, князей Голицыных, а также 4-х тысячную дружину наёмных московских войск. Кроме того, ряды самозванца пополнили беглые крестьяне, которых разыскивали помещики по грамотам Бориса Годунова. Лжедмитрий обещал этим крестьянам свободу, равно как и обещал ремесленникам различные вольности за поддержку ими "законного царя". Опираясь на обманутые массы крестьян и ремесленников, а также используя прямую измену Родине части бояр и дворянства, Лжедмитрий сумел дойти до Москвы и 10 июня 1605 года беспрепятственно вступил в русскую столицу.

 

Поняв, что новый царь является ставленником поляков, в интересах которых попирает русские обычаи и грабит народное достояние, москвичи в ночь с 16 на 17 мая 1606 года подняли восстание, перебили поляков, уничтожили Лжедмитрия. Но власть попала в руки боярского царя Василия Шуйского, который увеличил срок розыска беглых крестьян, раздавал боярам лучшие должности и новые земли, притеснял не только крестьян, но и дворян. Всё это вызвало новый подъём недовольства в стране. Назревало восстание. Вспыхнуло большое крестьянское восстание под предводительством Ивана Болотникова (осень 1606 года - осень 1607 гг.). В этом восстании принимало участие и население Поосколья, сочувственно отнёсся к крестьянской войне гарнизон Старооскольской крепости. Многие осколяне ушли в лагерь Болотникова и вместе с ним выдерживали длительную осаду Тулы многочисленными войсками Василия Шуйского, гибли потом от руки царских палачей, когда крестьянское восстание было подавлено.

 

Земляки-осколяне с гордостью говорят о прошлом своего родного "мятежного края", смело выступавшего на борьбу против бояр и помещиков. Рассматривая карту Руси начала XVII века, комсомольцы и пионеры Старооскольского края добрым словом вспоминают своих предков-старооскольцев, принимавших участие в крестьянской войне под предводительством И. И. Болотникова, с глубокой взволнованностью пробегают пальцем по красной кривой линии пунктира, охватывающего район крестьянского восстания в 1606-1607 годах и включающего в свою орбиту города: Курск, Оскол, Рыльск, Путивль… И родной город, родной край предстают перед глазами молодых граждан в качестве полноправной частицы Великой Советской Отчизны, созданной веками упорной борьбы нашего народа за свободу и счастье.

 

 

 

 

 

 

Карта № 4:

 

 

БОРЬБА С ПОЛЬСКОЙ И ШВЕДСКОЙ ИНТЕРВЕНЦИЕЙ В НАЧАЛЕ 17 века

 

 

 

Но, как известно, первая крестьянская война в России закончилась поражением крестьян, так как у крестьян не было верного союзника и руководителя в лице рабочего класса, выступали они стихийно против плохого царя и плохих помещиков, наивно веря в существование "хорошего царя" и "хороших помещиков". Крестьяне тогда ещё не боролись против помещичьего строя в целом, хотя и восставали против феодального гнёта. "Мы, большевики,- отмечал И.В. Сталин,- всегда интересовались такими историческими личностями, как Болотников, Разин, Пугачёв и др. Мы видели в выступлениях этих людей отражение стихийного возмущения угнетённых классов, стихийного восстания крестьянства против феодального гнёта" (И. Сталин, Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом, изд. 1938 г., стр. 8).

 

 

В пору разгрома Болотникова правительственными войсками, в Старый Оскол прибыл ставленник Василия Шуйского воевода Бутурлин. Реакционный и недальновидный человек, он рьяно взялся за ликвидацию крестьянского восстания в крае и прилегавших к нему районах, начал арестовывать и направлять в подмосковные вотчины бежавших оттуда крестьян, угрожал расправой стрельцам за сочувствие к "черни", принуждал население присягнуть боярскому царю Василию Шуйскому.

 

Недовольство крестьян и служилых людей снова достигло большого накала. Крестьяне, равно как и мелкий служилый люд, снова, не зная иного выхода из несправедливого и тяжёлого феодального гнёта, обратили свои надежды на "доброго царя". А тут до Старого Оскола достигли слухи, что царь Дмитрий спасся и снова собирает полки для похода на Москву, обещает народу различные вольности. Переход Путивля и всех его войск, возглавляемых Шаховским, на сторону Лжедмитрия II-го был воспринят южными городами в качестве сигнала к восстанию против Василия Шуйского. Вспыхнуло восстание и в Старом Осколе. Воевода Бутурлин был схвачен восставшими и убит на площади у крепостной стены.

 

Часть старооскольских повстанцев отправилась на помощь Лжедмитрию II, дошла с ним до Тушино, веря в добрые намерения нового царя. Но искусно сплетённый польскими панами обман был вскоре разоблачён русским народом. От Лжедмитрия II начали отходить отряд за отрядом, в том числе покинул "Тушинского вора" и старооскольский отряд. Более того, старооскольцы включились в народную партизанскую войну против польских захватчиков и проявили большой патриотизм и дальновидность, характерные для русского народа: осколяне наотрез отказались поддержать кандидатуру польского королевича Владислава на русский престол, отогнав пушечным огнём поляков от стен Оскольской крепости. Они заявили о своей верности царю Михаилу Фёдоровичу Романову, избранному на престол в феврале 1613 года Земским собором. В то время такая позиция осколян имела прогрессивное значение, поскольку России была исторически нужна крепкая центральная власть для борьбы за независимость и целостность страны, к ликвидации чего стремились польские паны.

 

Теперь будет к месту остановиться на выяснении вопроса о причинах, заставлявших Московское правительство держаться осторожной политики по отношению к южным городам вообще, к Осколу и Оскольскому краю в частности.

 

Частично мы находим справедливое объяснение политики Московского правительства в затронутом вопросе в том, что колонизация, забравшись на низовья Воронежа и на Оскол, нашла здесь большое приволье: новый переселенец к началу XVII века пахал здесь, в среднем, от 0,75 до 1,5 десятины в каждом поле, не считая пашни "наездом", и располагал, кроме того, "диким полем" в размере от 25 до 30 десятин. В лесах, кроме того, в распоряжении переселенцев были многочисленные "бортные ухожан", рыбные и звериные ловли, тянувшиеся на целые десятки вёрст в окружности. Московские государи раздавали вотчины и населённые земледельцами, в том числе и беглыми крестьянами, поместья в этой области не только рязанским боярам, перешедшим на службу к московскому государю (не случайно полковым воеводой в Старом Осколе в 1646 году был рязанский дворянин Иван Захарович Ляпунов), но и вообще служилым людям государства.

 

Первоначально земледельческое население, составлявшее рабочую силу вотчин и поместий, практически совсем не было закреплено за своими помещиками. Даже после отмены "Юрьева дня" в 1581 году, давшему сильнейший толчок бегству крестьян с севера в Поосколье, когда во всех краях страны помещик сделался единственным распорядителем отношений земледельца к источнику его благосостояния - к земле, земледельцы Поосколья продолжали оставаться в сравнительно удовлетворительном экономическом положении и меньшем, чем в других краях, правовом угнетении. Объяснялось это не какой-либо гуманностью пооскольских помещиков, а тем, что свободной земли здесь было много, и помещикам невыгодно было жёстко ограничивать крестьян в пользовании ею. Ведь ценность поместий тогда обуславливалась не количеством десятин земли, а количеством рабочей силы, которую составляли крестьяне. Короче: прижми крестьян, так они убегут к кочевникам в степи или в "казаки". Вот где таилась разгадка более позднего, чем в других местах России, фактического закрепощения крестьян в Поосколье: не укрепив достаточно центральную власть и её позиции в Поосколье, правительство, помещики и воеводы были вынуждены допускать некоторый "либерализм" в своём отношении к этому краю.

 

Правительство не забывало также о крестьянской войне начала XVII века, именовало Оскольский край "мятежным краем". При дворе бытовали пословицы и поговорки вроде: "Гол, как Сокол, а за волей убежал на Оскол" и др. Всё это учитывалось правительством. Интересно отметить, что в 1616 году Оскольский воевода Фёдор Соковник упросил Москву не принуждать его к всеобщей переписи населения Поосколья. Он переписал лишь население города. Оказалось, что в это время в Осколе имелось детей боярских 223, станичных атаманов - 20, станичных ездоков - 160, казаков городских вместе с их головою Решетовым - 275, стрельцов с сотником вместе - 100, пушкарей - 80, зативщиков - 20, воротников - 8, ямских охотников - 20, всего 856 человек, исключая "братьев, суседей, подсуседей" и пр.

 

Почему же воевода не рискнул переписать в 1616 году всё население Поосколья. Это видно из приписки: "Казаков в числе 275 есть, голова их Решетов. Буйство тайное есть…"

Дело в том, что перепись населения края означала бы тогда ни более ни менее как регистрацию беглых крестьян и возврат их или в поместья подмосковных помещиков или превращение в крепостных на новом месте жительства. Но воевода понимал, да и сами Романовы ещё не считали себя настолько прочно укрепившимися, чтобы пойти напролом. Они боялись всеобщей переписью вызвать на юге новое крестьянское восстание или вынудить беглых крестьян уйти в турецкие владения, что вовсе не входило в расчёты Московского правительства.

 

Учитывалось и то, что до самого Поляновского мира в 1634 году Владислав польский не отказывался от притязаний на Московский престол. Московское правительство проявляло в связи с этим обстоятельством дальновидность, ведь несколько смягчённую политику по отношению к Поосколью и вообще "южной вольницы", чтобы крутыми мерами не толкнуть эту вольницу к союзу с поляками.

 

Надо иметь в виду ещё и то, что русская правительственная колонизация, достигнув при Борисе Годунове устья Оскола (Основание города Цареборисова), временно была приостановлена в годы первой крестьянской войны. Крымские татары поспешили воспользоваться обстановкой и начали разгонять население долины реки Оскола, лежавшей между татарскими шляхами - Муравским и Кальмиусским. Так что правительство Михаила Романова уже было вынуждено официально селить людей вольницы на южной окраине и даже за пределами этого рубежа, представлять поселенцам земельные наделы и льготы с условием, что эти поселенцы будут охранять окраины от набегов татар и, по их выражению, станут "добывать себе зипуны" (просто ходить за военной добычей) не в пределах Московского государства.

 

Продолжавшиеся частые набеги татар тревожили царя. С целю охраны рубежа и создания опоры колонизации края, Московское правительство построило в южной части страны новые оборонительные черты - Белгородскую (Белгород-Короча-Новый Оскол-Острогожск-Коротояк-Воронеж-Усмань-Козлов, - в общем 25 укреплённых городов и городков) и Симбирскую (Тамбов-Верхн. и Нижн. Ломов-Инсар-Саранск- и далее на Карсун и Симбирск). Это было сделано через 54 года после основания Старого Оскола.

 

Осторожность политики Московского правительства по отношению к южным краям, в том числе и к Поосколью, позволила использовать силу этих окраин для борьбы с поляками и выиграть время для разрешения серьезных вопросов внутренней и внешней политики. Об успехах правительства в этом отношении говорят следующие исторические факты.

 

В 1617 году, мстя за отказ южных городов поддержать Владислава на московский престол, польско-литовские отряды напали на южные города, в том числе на Курск и Старый Оскол. Курск им взять не удалось, но Старый Оскол также категорически отказался поддержать польско-литовские требования против Москвы, был захвачен пришельцами и сожжён дотла. В книге Д. Моисеева "Краткая история города Старого Оскола" (С. Петербург, 1894 г., стр. 11) на этот счёт сказано: "В 1617 году литовские люди, быв у Курска, пришли в Оскол изгоном, город и острог сожгли и от крепости и построек оставили одни обгорелые остатки"

 

Но, встретив со стороны курян и осколян такой отпор и готовность их жертвовать жизнью и имуществом ради независимости Родины, поляки и литовцы не посмели двигаться на север.

 

Правительство, сознавая важность Старого Оскола в укреплении государства, немедленно направило сюда курского воеводу Скуратова с ратными людьми и поручило ему крепость восстановить. Крепость, восстановленная Скуратовым, стала ещё более боеспособной, чем до сожжения её польско-литовскими захватчиками. В частности, были восстановлены и укреплены "тайники" - подземные ходы к рекам Оскол и Осколец, стены усилены "диким камением и рвом глубоким, палисадами острыми да гафуницами (пушками)".

 

И Оскол-град с той поры ещё не раз, пользуясь поддержкой населения края, подставлял каменную грудь свою под яростные удары иноземцев, стойко держался, запрещая врагам путь к Москве с юга.

 

Да и не только оборонялись осколяне, но и в походы далёкие ходили - на Литву и Польшу, чтобы отвоевать у них исконные русские земли. В 1633 году, например, "ратники оскольские и белгородские ляхов отменно побили, в бою кровосечном Полтавский острожек на копьё взяли и пленных презело много в Оскол и Белград спроводили".

 

Московское правительство, как видно было из воеводских бумаг XVII века, разрешило белгородцам и осколянам, пострадавшим в 1617 году от литовского набега, "оставить у себя литовских жинок и ребят малых во холопьях для острасту и неповадности ляхам с мечём и огнием на Оскол и Белград промышлять". Но осколяне не воспользовались царской "милостью", отпустили всех пленников через два года домой, на Литву. А ведь город немало бед переживал и в рабочих руках нужду имел, строился (Имейте в виду, что в 1618 году татары нападали на город, но были отбиты, успев сжечь пригородные посёлки. В июне 1628 года город выгорел из-за начавшегося пожара в соборной церкви, а правительство приказало городским жителям "всё восстановить в исправности, как было"). И факт отпуска в этих условиях польско-литовских пленников домой из неволи указывает на высокоразвитое у наших предков осколян чувство гуманизма и желание жить мирно со всеми близкими и дальними соседними народами.

 

К сожалению, сами эти соседние народы не проявляли склонности к добрососедским отношениям, часто нападали на нашу землю и приносили населению многочисленные страдания. Так, например, в апреле 1631 года татары напали на районы Оскола, Ливен, Курска, Белгорода. Из Оскола был выслан отряд в 450 человек на Кальмиусский шлях. В 1642 году на Поосколье напали крымские татары. Они прорвались до города Старого Оскола, разорили пригородные слободы, угнали в плен многих жителей. Правда, крепость им взять не удалось.

 

После ухода татар в свои пределы, власти взялись за новое усиление Оскольской крепости. Между Стрелецкой и Пушкарной слободами была сооружена дубовая проездная башня с приспособлением для огненного боя. По обе стороны от башни был возведён острог (укреплённая стена) - по 50 саженей с каждой стороны башни. Перед острогом был вырыт ров с водой и врыты в землю брёвна с перекладинами и заострёнными концами, направленными в сторону врага. Назывались эти сооружения "надолбами". Они были поставлены на всех проездах к городу, в том числе между берегами Оскола и прилегающими болотами, на дорогах между соседними трясинными лугами и перед въездными рогатками на слободских улицах, ведших к центру города.

 

Внимательно вдумавшись во все изложенные выше факты и взвесив историческую обстановку в стране и в Поосколье, читатель разберётся в причинах осторожности московского правительства по отношению к южным областям и полностью поймёт, почему "до царя Алексея Михайловича воеводы даже не рисковали переписывать в Оскольском крае беглых людей" (Путь Октября" за 16 сентября 1948 г., стр. 2, статья Н. Белых "В далёком прошлом").

 

Выждав время и подавив волну городских восстаний в Курске, Соли Вычегодской, Устюге и других городах, окрепшее правительство Романовых при Алексее Михайловиче созвало Земский собор осенью 1648 года, отменило в угоду помещикам "урочные лета" (сроки по розыску беглых крестьян) и провело мероприятия по полному закрепощению крестьян. Была проведена всеобщая перепись и в Оскольском крае, поставившая здешних крестьян окончательно в крепостную зависимость. А Уложение 1649 года, узаконившее все эти крепостнические мероприятия, усилило вместе с тем и царскую власть, установило смертную казнь за преступления против личности царя.

 

К середине XVII века московское правительство добивалось более или менее устойчивого положения внутри страны и на рубежах государства: городские восстания середины XVII века были разгромлены, окончательно сложился государственный строй феодально-крепостной России, вероятность набегов на страну со стороны крымских татар и турок уменьшилась, а с западными государствами отношения нормализованы, так что можно было заняться переустройством связи, вооружённых сил и т. д. для предстоящего в дальнейшем решения вопроса о возвращении стране её исконных земель и продолжения политики борьбы за выход России к морям.

 

Для решения этих задач в новых условиях потребовалось провести различные правительственные мероприятия.

В частности, к 50-м годам XVII века относится правительственная попытка установить постоянно действующую почтовую связь центра с Курским краем и Пооскольем. Вследствие неудобства связи через нарочных гонцов, царь Алексей Михайлович Романов велел расставить между Москвой и Путивлем трубников, которые должны были "от Москвы до Путивля с государёвыми грамотами и из Путивля к государю, к Москве с описками ездить от стану до стану наскоро".

 

Интересно отметить, что на территории Поосколья до сей поры сохраняются названия некоторых сёл, указывающие на прохождение через них в прошлом правительственных почтовых дорог. Так, например, имеется километрах в пяти от города Тима село Становое. В Ястребовском районе есть деревня с названием "Становой Лесок". Вероятно, здесь был один из станов почтовой связи, установившейся между Москвой и окраинами с середины XVII века. И почтовый тракт этот проходил в восточном и юго-восточном направлениях через Тим, Оскол, на Воронеж и т. д.

 

Почтовая связь долгое время не ладилась. Интересные подробности по этому вопросу можно найти в книге "Россия". Там, например, рассказывается, что в 1659 году для осмотра почтовых станов из Москвы был послан особо уполномоченный чиновник. Он имел, для подкрепления станов и трубников, 12 конюхов с 48 лошадьми.

 

Но и после такого подкрепления наблюдалась неисправность в работе почтовой связи, почему и в 1668 году были по-новому расчислены почтовые станы (станции). Так, например, штат станов на линии Москва-Севск был доведён до 2 приставов с 4 лошадьми на каждый стан, чтобы скорее доставлять государёвы грамоты и боярские отписки ("отчернинки"). Дело связи немного улучшилось. Но если царь Алексей Михайлович удовлетворился достигнутой быстротой доставки почты, то Пётр I в 90-х годах XVII века в особом указе отмечал, что "письма ходят весьма мешкотно" и потребовал от почтовой службы подвижности и оживления, а также повелел учредить новые и улучшить старые линии почтовой связи, особенно между Путивлем-Курском и Воронежем через города Тим (Выгодное) и Старый Оскол.

 

При Екатерине II, к 80-м годам XVIII века, длина всех почтовых дорог России достигла 5600 вёрст.

 

В сороковых годах XVII века, когда сторожевая служба порубежников утрачивала своё значение, правительство стало размещать в южных городах постоянные полки. Они могли быть использованы для войны с соседними государствами и для подавления народных волнений. Один из таких полков был размещён в 1646 году в Старом Осколе. Воеводами этого полка были Василий Борисович Шереметьев и Иван Захарович Ляпунов.

 

Так как фактически к этому времени не было изжито "местничество" и занятие должностей осуществлялось по родовитости происхождения того или другого боярина, то правительство, помещая сторожевой полк в старом Осколе и желая пресечь возможные местнические споры в Старом Осколе, сделало следующее распоряжение: "На случай же войны с ними (с полком и полковым воеводою) в сходе должен быть со своими служилыми людьми оскольский воевода Дмитрий Репей-Плещеев". Это фактически означало, что воевода города Старого Оскола попадал в подчинение командованию расквартированного в городе полка. Такая мера была целесообразна в связи с правительственными планами разрешения украинского вопроса и возможной войны с Польшей и Турцией или крымским ханом. Требовалась максимальная консолидация вооружённых сил страны и централизация войсковой власти.

 

Но оскольский воевода Репей-Плещеев не мог примириться с ущемлением его власти. Ещё было совсем свежо в памяти, что назначаемый царём воевода являлся главным начальником крепости, начальником казацкого и стрелецкого голов, станичных атаманов и всей порубежной службы своего воеводства. Фактически он был главным начальником края, по царёвой "росписи" посылал от себя станицы, ставил сторожей на сторожи и наблюдал за исправностью их службы, а в случае плохих вестей из степи созывал всех служилых людей в съезжую избу и делал обязательные для всех распоряжения. И вдруг "понижение" воеводы в правах!

 

Враждебные отношения между полковыми воеводами и Репеем-Плещеевым установились с первого дня расквартирования в городе полка. Но высшей точки борьба достигал в августе 1646 года, когда Шереметьев потребовал от Репей-Плещеева явиться в съезжую избу на государственно-важное совещание.

 

"Я родом дороднее и не ниже Шереметьева есть,- заявил Репей-Плещеев,- и указу его подчинения не учиню".

 

За неявку в съезжую избу и "за бесчестие" Шереметьева Репей-Плещеев был сначала посажен на три дня в острог, а потом совсем отозван царём Алексеем Михайловичем в Москву. В Старый Оскол прислали нового воеводу - князя Ивана Хромого-Волконского, который действовал в согласии с полковыми воеводами, т. е. признал необходимость превращения всевластного воеводы порубежной службы в подчинённого войсковому начальству создаваемых правительством постоянных полков. При этом воеводе "лекарь" был, Васька пиявочник. О нём было упомянуто в отписке царю о вступлении в должность.

 

Случай со старооскольским воеводой Репей-Плещеевым показывает, с одной стороны, что к середине XVII века на Руси ещё сильны были феодально-местнические пережитки, а с другой - этот случай указывает на укрепление центральной власти, на усиление царского самодержавия.

 

Через год после удаления воеводы Репея-Плещеева, в 1647 году был заложен новый город Царёв-Алексеев на берегу реки Оскол. В 1655 году этот город переименован в Новый Оскол, а городу Осколу у слияния рек Оскол и Осколец присвоено наименование Старого Оскола.

 

В 60-х годах XVII века военная функция города Старого Оскола была, по отношению к его хозяйственной функции, выражена очень ярко. По документам Старооскольского музея, выписки из которых были сделаны автором настоящей работы в 1938 году и частично опубликованы в местной печати, в Старом Осколе в 1668 году имелось 500 человек полковой службы (копейщики, рейтары, солдаты, драгуны) и 968 человек из числа состава городовой службы (дети боярские, стрельцы, казаки, затинщики, воротники, пушкари, ямщики). А всего населения в Старом Осколе насчитывалось тогда до 2000 человек. Среди него упоминались духовных лиц - 13, "гостей" - 12, часейных дел мастер и насечник по оружью - 1.

 

Цифровые данные о служилом населении Старого Оскола в 1668 году, кроме музейных сведений, подтверждаются также книгою Д. Моисеева "Краткая история Старого Оскола" (С. Петербург, 1894 г., стр. 11-12). Но Моисеев ошибочно утверждает, что "В 1668 году в городе не было посадских жителей". В самом же деле посадские люди проникли в город Старый Оскол уже к сороковым годам XVII века. Так, например, в "Переписной книге Оскола-града за лето 7156-е" (по нашему счёту - за 1648 год), составленной подьячим Иваном Гавриловичем Козлитиным, в числе городских жителей упоминались "гости" (купцы) и часейщики, насечники по оружью и духовенство. Да ещё подчёркнуто было, что иные духовные лица служат в церкви "без перемены и отдыха". А это значит, что в городе было много прихожан, не принадлежавших к военному населению. Ведь известно, что попы во множестве разводились там, где вырастали посады и ремесленное население. Попов в городе насчитывалось более десятка. Это большое количество для Старого Оскола, оно даёт основание предположить, что действительно в городе жило много людей не военных, в том числе и посадские разных низких званий и состояний, "коих в переписи, - как упоминала одна воеводская отписка на Москву, - из-за подлости состояния срамно упоминать в числе городских".

 

Кроме "Переписной книги Оскола-града за лето 7156", выписки из которой частично были опубликованы автором "Частички Родины" в газете "Путь Октября" 8 мая 1938 года в статье "Монаково", о посадских людях в городе упомянуто было в воеводской грамоте за 1677 год. В этой грамоте рассказывалось о налёте татар на окрестности города, о пушечной пальбе из крепости по татарам и о том, что татары не причинили городу вреда, но пограбили слободы, захватили людишек в плен, в том числе из числа городских посадских, отлучившихся в это время из города в слободы по своим делам.

 

 

На основании всех этих данных мы можем утверждать, что военная деятельность города Старого Оскола хотя и была ещё основной его функцией в 60-70-е годы XVII века, но не мешала возникновению хозяйственной деятельности селившихся в слободах и самом городе посадских людей. Скорее всего, она содействовала развитию хозяйственной деятельности неслужилого населения, развитию ремесла и торговли в самом городе и Пооскольском крае. Ведь и для обслуживания города-воина торгово-ремесленная деятельность местного населения была крайне необходима, как и была крайне необходимой для населения защита его городом от татар.

 

Жизнь населения в Поосколье стала более тяжёлой после решений Земского Собора и окончательного закрепощения крестьян. Против крепостного гнёта в Старооскольском крае дважды были сильные волнения — в 1646 году в связи с восстанием курской бедноты и в 1670 году — во время восстания Степана Разина.

 

Но особенно трудной стала жизнь и служба осколян при царе Петре I, который, осуществляя свои прогрессивные реформы, “сделал много для создания и укрепления национального государства помещиков и торговцев… за счёт крепостного крестьянства, с которого драли три шкуры” (И. Сталин, беседа с Эмилем Людвигом, изд. 1938 г., стр. 6-7).

 

С началом Азовских походов Петра I в 1695-1696 годах  на Старый Оскол легла соответственная доля тяжести этих походов и строительства гребного флота на реке Воронеж. Так, Старооскольский полк под командованием полковника Шлиппенбаха был поставлен в Сергиев для охраны вновь построенного города от нападения татар. Много людей из личного состава полка погибло от различных болезней, плохого питания и неудовлетворительного состояния жилья. Все оставшиеся было в городе солдаты были высланы на подкрепление полка и замену умерших или поваленных болезней военнослужащих Старооскольского полка.

 

К струговому делу на Воронеже Пётр I приказал выслать всех трудоспособных осколян, в том числе 1240 детей боярских. Лишь по “слёзной” просьбе воеводы Шереметьева царь смягчился и разрешил оставить в Старом Осколе полтора десятка “мужей для исправления службы городовой и безопасности наипаче”. И большой старооскольский отряд, нагруженный инструментами, продовольствием, пенькой и лубом, в пешем строю отправился в Воронежские леса на постройку судов против турок. Воеводская запись свидетельствовала, что все “дети боярские исправно к струговому делу прибыли, хотя и в душе зело тому противились, да кнута боялись или дубины царёвой наипаче” (особенно).

 

Весной 1696 года старооскольцы приняли участие во втором походе на Азов. Вместе с полками Белгородского разряда под командованием Регимонта они штурмовали турецкие укрепления и ворвались в крепость.

 

Пётр I похвально отзывался о старооскольцах и белгородцах, участвовавших в штурме и взятии Азова. Осколянам он доверил охрану взятых под Азовом в плен турецких солдат, а потом и разместил часть турок в Старом Осколе, приказал воеводе внимательно отнестись к туркам, чтобы им в городе “не дармоедствовать, а на работах разных исправно помогу государству Русскому оказывать”.

 

Неизвестно, был ли Пётр I в Старом Осколе в конце XVII века, в пору Азовских походов? Пожалуй, не был. Но он посетил Старый Оскол в 1708 году, проезжая к Полтаве, где произошла великая Полтавская битва, сокрушившая могущество Швеции. В этой битве участвовали и наши предки-земляки, защищая русскую землю и множа воинскую славу русского народа. Энгельс, имея ввиду разгром шведов под Полтавой 27 июня 1709 года, писал: “Карл XII сделал попытку проникнуть внутрь России; этим он погубил Швецию и показал всем неуязвимость России”.

 

С конца XVII века, когда петровские войны обезопасили южную границу (набеги турок и крымцев не могли уже более повториться в прежних размерах), Старый Оскол утратил своё военное значение. В 1708 году он был включён в состав Киевской губернии, в 1719 году приписан в Севскую провинцию, а в 1779 году стал уездным городом Курского наместничества и центром Старооскольского уезда.

 

Евгений Белых для Кавикома