Вход Господень в Иерусалим празднуется за неделю до Пасхи. В России этот праздник называется еще Вербным воскресением, потому что в этот день принято приходить в церковь на Богослужение с цветущими веточками вербы.
Мы приносим в церковь вербу в память о том, как некогда еврейские дети принесли зеленые пальмовые ветви, встречая Спасителя мира и Бога, торжественно въезжающего в Иерусалим. Накануне этого дня Иисус Христос воскресил из гроба Лазаря, и об этом чуде сразу же заговорил весь город. Дети, вдохновляемые Святым Духом, прославляли Иисуса Христа как Мессию, а фарисеи, терзаемые завистью и из боязни потерять свое влияние, договаривались между собой об убийстве Богочеловека, поэтому все образы и песнопения праздничного Богослужения учат нас подражать святой простоте детей.
Церковная традиция празднования Входа Господня в Иерусалим уже давно сложилась на Руси. Верующие идут в храм с веточками вербы. Именно этим растением заменяют пальму, которая не растет в наших краях. Почему тогда верба? Это дерево раньше всех просыпается весной. Веточки вербы символизируют победу над смертью и Воскресение Христа.
Традиция освящать вербу (пальму) была введена Церковью в IV веке. Отсюда появилось другое название праздника – Вербное Воскресение или Вайи (от греческого «вайа» – пальма).
Вербу освящают накануне праздника, на всенощном бдении, а также в сам праздник. Веточки хранят, как правило, в красном углу до следующего Вербного Воскресения. Нельзя выбрасывать освященную в храме вербу в мусорное ведро. Ее можно сжечь, закопать, посадить. Если нет такой возможности, отнесите в храм. В средние века в России устраивали так называемые хождение на осляти.
Вербное Воскресение всегда попадает на пост. Но в этот день делается послабление. Кроме того, что можно есть в воскресный день, разрешается рыба.
Обряд хождения на осляти (коне, обряженном в осла) появляется в Москве после того, как здесь появляется царь. Первосвятитель (митрополит и затем патриарх), восседающий на осляти в Вербное воскресенье, символически представлял Христа, входящего в Иерусалим; между тем царь, ведущий осля под уздцы, демонстрировал свою причастность к Христу и к общему процессу духовного воскресения. Таким образом утверждалась сакральность царской власти, которая определялась ее отношением к власти духовной. Этот обряд определенно соотносился с иконой, изображающей “Вход Господень в Иерусалим”: действие и иконное изображение представали как явления одного порядка, и тем самым данный обряд воспринимался как живая икона; царь, таким образом, вписывался (инкорпорировался) в эту икону, становился ее компонентом и тем самым оказывался причастным к ее содержанию. В соответствии с таким пониманием хождение на осляти в Вербное воскресенье переживалось как таинство; поэтому, когда после ухода Никона с патриаршей кафедры, в 1659-1662 г. на осляти ездил местоблюститель патриаршего престола митрополит Питирим, Никон воспринял это как духовное прелюбодеяние, посягательство на патриаршую харизму, и предал его анафеме. Если первоначально действенность обряда определялась именно участием первосвятителя, то в дальнейшем столь же обязательным оказывается и участие в нем царя. Данный обряд был учрежден в Москве митрополитом Макарием и восходит к аналогичному новгородскому обряду, где на осляти восседал архиепископ, а под уздцы осля вели наместники; однако в Москве этот обряд оказывается связанным с сакрализацией царя.
Первое известие о хождении на осляти в Вербное воскресенье в Москве относится к 1558 г. Согласно дошедшему до нас описанию в это время обряд совершался в самом Кремле, не выходя за его пределы. По всей видимости, процессия направлялась из Успенского собора в Входо-Иерусалимскую церковь (расположенную на Годуновской улице, при которой одно время жил представитель иерусалимской патриархии) и затем возвращалась в Успенский собор. После завершения строительства (каменного) Покровского собора на Рву в 1561 г., где был придел Входа Господня в Иерусалим, шествие стало совершаться из Успенского собора в Покровский, выходя из Кремля; отсюда, по-видимому, Покровский собор мог именоваться “Иерусалимом”. В обоих случаях обряд соответствовал тому, что имело место в Новгороде, где шествие направлялось из Софийского собора во Входо-Иерусалимскую церковь (которая также называлась при этом “Иерусалимом”).
Положение меняется при патриархе Никоне в 1656 г.: с этого времени шествие начинается у Лобного места и направляется в Успенский собор. Несомненно, здесь актуализируется ассоциация Кремля с Иерусалимом, которая наблюдается по крайней мере с эпохи Бориса Годунова; последний, как известно, намеревался построить в Кремле храм “Святая святых” по образцу иерусалимского храма, воссоздающий одновременно храм царя Соломона и храм Воскресения (Гроба Господня). В те же годы (1598-1599 г.) на Красной площади воздвигается каменное Лобное место; поскольку историческое Лобное место (Голгофа) должно было находиться за городскими стенами, очевидно, что с Иерусалимом ассоциировался именно Кремль. Таким образом, что если первоначально основное значение придавалось шествию в церковь (или придел) Входа Господня в Иерусалим, то со временем, ввиду ассоциации Кремля и Иерусалима, происходит переосмысление данного обряда и основным становится шествие в обратном направлении, т.е. в Успенский собор. Поскольку шествие при этом начиналось от Лобного места, Кремль должен был восприниматься теперь не столько как воспроизведение исторического Иерусалима, сколько как образ Нового Иерусалима – образ, где апокалиптическая идея Второго пришествия объединяется с пасхальной идеей Воскресения, обновления.
Торжественный Вход Господень в Иерусалим описывают все четыре евангелиста, это одно из главных событий последних дней земной жизни Иисуса Христа. Вход в Иерусалим незадолго до иудейского праздника Пасхи предшествовал Его Страстям и был исполнением древних пророчеств о пришествии в мир Спасителя.
За пять дней до Пасхи Господь вместе с апостолами подошел к селениям Виффагия и Вифания у Елеонской горы и поручил двум из них привести молодого осла, на которого еще никто никогда не садился – евангелисты особо обращают внимание на это обстоятельство, как на условие ритуальной чистоты животного и возможности принесения его в жертву Богу.
Когда ученики исполнили повеление, Христос сел верхом и стал спускаться с горы к Иерусалиму под приветственные возгласы учеников и людей, которые встречали Его, постилая на Его пути свои одежды и срезанные с деревьев ветви, восклицая «…осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних!» - слова из 117-го псалма, который пелся по большим праздникам. Все евангелисты кроме Марка отмечают, что иудейские учителя были очень недовольны тем, что Иисус не запретил встречать Его этими словами, которые понимались в том числе и как пророчество о пришествии Мессии, и как приветствие, подобающее только Мессии.
Евангелист Иоанн подчеркивает, что эта торжественная встреча была вызвана тем, что все люди, пришедшие в Иерусалим для празднования Пасхи, узнали о воскрешении праведного Лазаря и были восхищены этим чудом. Сама поездка на осле была осуществлением древнего пророчества Захарии о пришествии Спасителя и истинного Царя Израиля, выбор ослика был символом мирного вступления в Иерусалим.
Для соотнесения Входа Господня в Иерусалим с последовавшими вскоре событиями, важно понять, кто именно встречал Христа. На основании рассказа евангелистов можно сделать вывод о том, что в основном это были Его ученики (не только из числа 12) и другие паломники, которые пришли в Иерусалим для празднования Пасхи. Тогда как жители Иерусалима (и особенно фарисеи) не хотели знать Христа и были настроены к Нему враждебно, именно поэтому в Иерусалиме не происходит исцелений. И именно поэтому, после торжественного входа в Иерусалим Господь изгоняет торгующих из Храма, обличая их лукавство.
Особое значение имеет использование народом ветвей во время встречи Христа, известно, что ритуальные пальмовые ветви использовались на осеннем празднике Кущей, поэтому возможно, что Вход Господень в Иерусалим был подобен шествию в день праздника Кущей. Воскрешение Лазаря накануне Входа в Иерусалим предвозвещало Воскресение Христово и всеобщее воскресение мертвых, но воскресение мертвых и начало Суда, это одна из тем праздника трубного звука, праздновавшегося перед праздником Кущей.
Использованная литература
"Православная энциклопедия"
Наверх