KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

 НА МАЛОМ ПЯТАЧКЕ

 

Да, без доказательств нельзя. Нигде нельзя, особенно на фронте, вообще – на войне. В октябре газеты впервые за все месяцы войны упомянули о десантных операциях советских моряков на «Малом пятачке». Но мало кто знал, что «Малый пятачок» находится на берегу Финского залива в районе Лебяжье. Это болотистая местность, окруженная высотами и сосновыми лесами. При первом же прорыве к Ленинграду немцы обосновались здесь, наносили большой вред.

Трофимова Михаила, включенного вместе со старооскольцами в лыжный батальон, внезапно вызвали в штаб второй морской бригады. Там уже были многие коммунисты, ожидали прибытия командования.

Командир бригады, Ржанов, солидный старый моряк в звании капитана первого ранга, прибыл вместе с заместителем по политической части Земляковым, тоже пожилым тучным моряком, в штаб 2-й морской бригады, где уже собрались люди.

Речей они почти не произносили. Повесили на стене огромную карту, встали возле нее, будто на охрану.

– Вот наша точка стояния! – показал Ржанов указкой. – А вот деревня Вяреполь. По суше сюда дороги нет: немцы все позаняли. Но стратегически нам совершенно невыгодно терпеть немцев на этом побережье. Сами они не уйдут, надо заставить. Командование решило провести десантную операцию на катерах. Подробные инструкции будут даны командирам и политрукам. А вам, коммунистам, включенным в состав десантных войск, мы лишь сообщаем сам факт и обязываем вас проявить максимум бдительности, выдержки и личного примера в предстоящей сложной и тяжелой операции.

Потом выступил Земляков.

– На боевой дух коммунистов и на их умение сцементировать вокруг себя остальных воинов возлагаем мы главную надежду, – сказал он. – И, чтобы вы знали о соотношении сил, сообщаю вам данные нашей разведки о немцах в районе предположенной десантной операции. Десятая и Одиннадцатая дивизии СС, авиационные части, вот минимальные силы врага, которые встанут перед вами. А вас будет всего одна 2-я морская бригада, плюс команда лыжников. Конечно, сейчас лыжникам делать нечего, они будут биться с фашистами плечо к плечу с моряками. Но зимой найдется им специальная работа. Отличный народ. Многие пришли к нам от Старого Оскола через немецкое окружение Ленинграда. Одного из них назову – Михаил Васильевич Трофимов. Он назначен заместителем командира отдельной роты автоматчиков по политической части.

Все оглянулись на невысокого роста смуглого человека с преждевременно постаревшим лицом и лысеющей головой, но смелыми лукавыми глазами. Он, выполняя военное правило, встал при упоминании его имени высшим начальником и вдруг смутился, промолчал, не ответив на какой-то вопрос Ржанова.

– Тогда я уточняю, товарищ Трофимов, – сказал комбриг: – Ваша рота будет действовать на правах бригадной разведки. Вас это не смущает?

– Никак нет, товарищ капитан первого ранга, не смущает! – негромким голосом ответил Трофимов. – Задание выполним!

… Ночью от причалов Кронштадта оторвались катера и несколькими волнами, будоража гулом моторов Финский залив, понеслись выполнять задание Родины.

– В завязавшихся боях фашисты были отброшены с береговой полосы. «Малый пятачок» оказался в руках десантников 2-й морской бригады.

Контратаки фашистов с «Дедовой горы» и других высот следовали одна за другой, пока обескровились ряды атакующих полков и батальонов. И вот фашисты затихли на некоторое время, как бы примирившись с фактом потери «Малого пятачка» и береговой линии в этом месте.

Теперь уже нельзя было надеяться захватить пленного во время фашистских контратак. Надо было охотиться за языками, ходить на занятую немцами территорию, разведывать. Наступила пора активничания отдельной роты автоматчиков – разведки бригады.

На первых порах началось с неудач: потеряли нескольких человек убитыми, но «языка» не взяли, серьезных разведывательных сведений не получили.

– Что же будем делать? – вызвав к себе Трофимова, спросил начальник штаба бригады капитан первого ранга Слуцкий, высокий русый человек с ироническими карими глазами. – Может, рыбной ловлей займемся, если волков не умеем хватать?

– Да нет уж, – возразил Трофимов, самого злость брала на себя и на товарищей за неудачи. – Намерены все же волков хватать. Есть некоторые признаки, где можно ставить капкан. Не только волки, медведи возможны.

– Где же это? – повеселев, спросил Слуцкий. – Во сне или наяву? Давайте доказательства.

Трофимов развернул карту.

– Вот деревня Вяреполь. Нейтральная теперь, но мы туда пробираемся, через Лебяжье… Заметили в районе «Дедовой горы», здесь, – показал на карте значок деревянного 2-х этажного здания. – Бывшая школа. Узнали от жителей. К этой школе подъезжают легковые машины. Значит, по нашему соображению, там находится штаб.

– Предположение верное, – согласился Слуцкий. – Здание деревянное, двухэтажное, просторное. В нем может расположиться даже штаб дивизии… Но, дивизию отбросим. Пусть даже штаб полка… Это ведь тоже крупная единица. Если захватить в плен штабных офицеров, взять документы… Одобряю, товарищ Трофимов. Представьте мне план разведки, расчет людей, чтобы обеспечить вам хорошее прикрытие. Особенно прошу продумать и нанести на схему путь движения разведки туда и обратно… И так, договорились, в полдень жду… Если все будет в порядке, ночью же и попробуем.

… Со взводом разведки ночью вышел на задание и замполит Трофимов. При нем были опытные разведчики – главный старшина украинец Бобырь, костлявый и непомерно сильный, с длинными, похожими на клещи руками. Шел также старшина первой статьи Новиков, молодой голубоглазый ставропольский парень с усами и бакенбардами, мастер подражать свисту разных птиц и крикам животных. Умел он сочинять свои стихи и песни на русском и немецком языках, изумительно играл на гитаре, отличался смелостью. Для разведчиков все ведь нужно.

Стояла непогода, клубился туман, так что вышли в темноте, почти наугад. Лишь стрелка компаса светилась да циферблаты часов. Правда, немцы бросали ракеты, но они мигали бледно в тумане, как мерцающие огни сквозь мутное толстое стекло: будто мигает, а все размыто, никакой силы и отражения.

Тишина. Ни выстрела, ни крика.

Разбились группами по семь человек. Чтобы штаб охватить со всех сторон, не дать никому выскочить и уйти. Пересекли узкую Черную речку, миновали минное поле, перебрались через немецкие траншеи. Дальше пробирались пластунским способом по зарослям клюквы в тыл. Группа прикрытия заняла к этому времени свой рубеж.

Многие немцы почему-то не спали, разговаривали. Одному из разведчиков Трофимов поручил засесть у землянок, левее школы, записывать наиболее интересные разговоры немцев карандашом на ощупь: это было предусмотрено планом разведки, почему и включили в нее знающего немецкий язык стенографиста.

Центральная группа, руководимая непосредственно Трофимовым, осторожно пробралась через изгородь и огород к школе. Был первый час ночи.

На крыльце, покачиваясь, чернел силуэт часового, мурлыкавшего какую-то песню без слов. По мотиву поняли, что напевал фриц о боксе, тоскуя о нем.

Огни в окнах здания быстро гасли. Вот и последнее окно перестало светиться. Трофимов и его товарищи, засевшие почти рядом с часовым, видели крыльцо с тремя ступеньками, прикрытую дверь.

Вдруг дверь скрипнула, показался офицер. Судя по его шатающейся фигуре и какому-то странному поведению (Он начал справлять малую нужду прямо через перилу крыльца), разведчики поняли, что он пьян.

«Неужели они даже в штабе распивают шнапс? – подумал Трофимов. – Вот же до чего наглецы!» Удивило и то, что часовой стоял перед безобразничающим офицером по команде «смирно» во все время процедуры. Это понравилось офицеру и он, зайдя в помещение, быстро снова оттуда вышел со шнапсом в кружке и с колбасой, передав то и другое часовому, весело похвалил его за несение службы и сказал, что болону-собачку вернет ему утром, сейчас ею играется фрау.

«Наверное, приехала к кому-то из офицеров избалованная жена, – догадался Трофимов, – вот и взяли у солдата понравившуюся бабе собачку, чтобы спать с ней. У немок это водилось»

– Новиков, отвлеки часового на себя кошачьим или там каким другим животным криком, – прошептал Трофимов старшине на ухо. – Бобырь сейчас же подкрадется к нему, оглушит и… а плащ-палатку. Часового надо взять живым. Судя по его напевам, он многое знает, образованный.

Потянулись томительные минуты. Часовой, опьянев, совершенно не реагировал на кошачий крик, даже присел на ступеньку крыльца и начал дремать. Тогда Новиков имитировал блеяние овцы. Это встревожило часового. Наверное, вспомнился ему вкусный кусок жареной баранины. Он встал, начал вслушиваться и всматриваться в темноту, откуда доносился овечий крик. И так этим увлекся, что старшина Бобырь незаметно подкрался к часовому сзади, трахнул его прикладом по голове, быстро спеленал и отнес под охрану Новикова, заткнув оглушенному немцу рот платком.

Оставив одного из бойцов на крыльце для охраны, с остальными Трофимов вошел в помещение. Несомненно, это была школа: справ и слева по коридору темнели двери в классы. Но только странный аромат духов и запах шнапса напоминали не школу, даже не штаб, а что-то другое, пока неясное.

Двух разведчиков Трофимов послал осмотреть второй этаж и забрать имеющиеся в столах и шкафах документы, с двумя другими, засветив карманный фонарь, начал обследовать нижний этаж.

В комнате, куда зашли разведчики, увидели они спавшего на полу в одних трусах пьяного немца. Он валялся рядом с кроватью, на которой лежала голая женщина, придавив рукою белую курчавую болонку.

Собачка, привыкшая к разным людям, даже не тявкнула, а лишь поморгала на свет сощуренными глазами. Потом прыгнула с кровати и побежала во двор, наверное, искать своего хозяина.

Пьяный, валявшийся у кровати, вдруг открыл глаза и хотел кричать. Но матрос Зеленин, высокий молодой детина с отращенной для форса острой бородой, погорячился и мгновенно заколол фрица финкой.

– Ах, напрасно! – прошептал Трофимов. Он взял висевший на спинке стула офицерский мундир. Глядите, это же было полковник попался… Впрочем, возьмите, Зеленин, обмундирование полковника, его оружие и сумку с документами. Там разберемся. Бабу не трогай, в нашу задачу не входит… Видите, здесь не штаб, а, оказывается, публичный дом… Наша задача иная.

На втором этаже разведчики также обнаружили в комнатах голых женщин, спавших в объятиях пьяных солдат и гефрейторов. Ни одного офицера там не было.

– Ясно, солдатский вермахтбордель, – решил Трофимов. – А эта красавица, наверное, бондарша. К ней самой офицеры наведывают. Заткнуть ей рот, связать и, завернув в одеяло, взять с собою. Донесете, Бобырь?

– Могу вместе с кроватью, – отзывается богатырь. – Сважим.

В начале третьего часа ночи, когда разведка с грузом захваченных ею пленников и обмундирования, сумок с документами и в сопровождении белой болонки, не захотевшей отстать от своего хозяина, отдыхала на полпути в свой штаб, скрывшись в зарослях, немцы обнаружили убитого полковника, увидели, что исчезла его любовница, заведовавшая публичным домом снят часовой. Началась тревога. Море ракетных огней загорелось в воздухе, заплескалось в тумане.

Открытый немцами сильный огонь был направлен совсем в другую сторону. Лишь одиночные выстрелы пришлись в сторону разведки. Шальная пуля хлопнула в голову женщины, так что пришлось эту красавицу бросить в болото за полной ненадобностью. Но часового притащили в исправности. Оказался он родственником убитого полковника, а сам был боксером первого разряда, одним из чемпионов Германии, весьма осведомленным в делах расположенных у границ «Малого пяточка» авиационных десятой и одиннадцатой дивизий СС.

Полученные от этого Ганса Брушвита сведения помогли нанести в ближайшее время сильный удар по немцам на «Дедовой горе» и прилегающих высотах. Самого Ганса отправили в штаб фронта вместе с его белой курчавой собачкой, полученной им в свое время в Норвегии в качестве приза за победу на армейских боксерских состязаниях.

Там, в Норвегии, Ганс выиграл приз, а вот на «Малом пятачке» был ниспровергнут главным старшиной Бобырем, спеленат и притащен на горбу в штаб 2-й морской десантной бригады, которая стойко обороняла нужный стране прибрежный плацдарм на «Малом пятачке». Это хорошее доказательство превосходства советской разведки над немецкой.

 

Евгений Белых для КАВИКОМА