KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Сергей Яковлевич Мешков преуспевал в торговле углём, совместно с купцами Дьяковыми и Лихушиными организовал товарищество по продаже керосина и нефти, вкладывал свои капиталы в производство табака, его совместная с купцом Волчанским табачная фабрика находилась напротив нынешней гостиницы «Металлург».

Мешков имел большое влияние на своих коллег. Осталась в памяти старожилов проявленная им инициатива о приближении строящейся железной дороги к самому городу. В связи с этим, засыпая Чечулинское и Антипихинское болота, старооскольским купцам пришлось затратить много средств и войти в финансовые убытки.

Когда в 1915 году заработала гордость горожан «кампанская мельница» — первое в Староосколье мукомольное товарищество на паях, среди кандидатов в директора и ревизионную комиссию вошёл пайщиком купец Е. С. Мешков, сын Сергея Яковлевича.

Ещё о старшем Мешкове вспоминают, как о заядлом любителе кулачного боя. Когда на выгоне за Ямской слободой, или на Луганке, в районе Гумен, собиралась ватага желающих поупражняться в физической силе, Сергей Яковлевич всегда был во главе. Старожилам до сих пор непонятно: «Как так? Мешковы были высоконравственными людьми, но их отец посещал кулачки?..»

Когда Сергей Яковлевич был назначен в 1886 году церковным старостой городской церкви во имя Покрова Пресвятые Богородицы (стояла на месте нынешней ротонды), состояние церковных доходов сразу выросло почти в три раза. На приведение храма в благолепный вид в 1886 и 1888 годах Мешковым было пожертвовано 400 рублей. Вместе со священником Лисицыным, а затем отцом Михаилом Рудневым он в 1888 году устанавливает дорогой иконостас итальянского мрамора с великолепной живописью художника Лебедева (освящён 17 сентября 1891 г.), мраморный жертвенник и царские врата из желтой меди; были также сделаны металлическая одежда на престол и мозаичные полы на солее. За деятельное участие в украшении храма, за свои пожертвования, С. Я. Мешков в 1893 году был удостоен благословения святейшего Синода.

После убийства народовольцами Александра II, по предложению Сергея Яковлевича городская Дума ежегодно 1-го марта в здании общественного дома в полном составе слушала панихиду по убиенному императору. 23 марта 1892 года Мешков пожертвовал для залы городской Думы прекрасный бюст Александра II из белого мрамора, чуть больше натуральной величины. Во время совершение панихиды на этот бюст был возложен венок. На бронзовой доске тумбы были вычеканены даты жизни и перечень главных благих дел государя, а по кругу пьедестала шла надпись: «Сергей Мешков пожертвовал старооскольскому обществу». Ещё купец был попечителем «Александровской богадельни». После неурожая 1891 года, он пожертвовал 100 рублей на покупку и бесплатную раздачу муки бедным осколянам. К сожалению, хороший пример не получил поддержки других богатых жителей города.

В качестве гласного городской Думы Сергей Яковлевич состоял в комиссии по подготовке 300-летнего юбилея города. В это же время его избрали городским головою. Как председатель торжественного заседания, в день юбилея города Мешков, открывая в 6 часов пополудни собрание, предоставил слово курскому губернатору. А по окончании поздравительной речи графа Милютина Сергей Яковлевич сказал несколько слов от себя: «Господа горожане! От души поздравляю вас с нашим общим городским праздником. Господь удостоил нас своего милосердия — дожить до 300 юбилея родного нам города и ознаменовать его сегодняшним празднованием. Он удостоил нас помолиться и вспомнить наших предков, и да поможет он нам и потомкам нашим прожить ещё много лет на пользу дорогого отечества…»

Ещё, как городской голова, Мешков поставил свою подпись под хорошо известным «Планом города Старого Оскола», составленным частным землемером И. Мозилевским и одобренным городской Думой 11 июня 1896 года.

Рассказывая так подробно о жизни и благих делах купца Мешкова, я наконец-то, дошёл до главного — до первого частного старооскольского краеведческого музея, который также открыл Мешков в своём особняке на 1-м этаже.

В царствование Александра III, по духу истинно русского царя, общество охватило сильное увлечение русской историей: строились храмы и дома в истинно русском стиле, ставились пьесы и писались картины на сюжеты русских былин и сказок, исследователи открывали множество ценнейших архивных документов. Тогда впервые были напечатаны: «Уложение царей», «Полный свод законов», все части Разрядного Приказа, Патриаршего, Тайных дел, путешествия царей, сенатские документы.

Само празднование городом 300-летнего юбилея подтолкнуло многие пытливые умы обратиться к местной истории, покопаться в городских архивах, собрать экспонаты.

Личный семейный музей купца Мешкова был открыт для публичного обозрения. По воспоминаниям старожилов, в нём можно было увидеть древние монеты, собранные за многие годы на территории оскольского края, хорошую подборку огнестрельного и холодного оружия, великолепнейшую библиотеку старинных книг. Имелись предметы домашнего обихода и местных промыслов. Один из недавно почивших краеведов уверял коллег, что в домашнем, любительском музее Мешковых (по уличному их звали «Серегины»), хранилась даже «Грамота Бориса Годунова». В 1923 году она вместе с другими семейными реликвиями была отдана властям. Но много ещё экспонатов оставалось не тронутыми. Сам он помнит ядра, мортиры, открытки, альбом-панораму с очень мелкими рисунками, рассматривать которые можно было через увеличительное стекло. «Мне было лет 12, когда я видел это. Заложишь микрофото и смотришь. На одном крае картинка с изображением больного, он просит о выздоровлении. С другой стороны врач просит у больных, чтоб побольше заработать... Мы, пацаны, постоянно возле этой панорамы вертелись, долго торчали в Мешковском особняке, что на углу, где сейчас мэрия...»

У купца Мешкова было пять детей. Многие из них в начале 20-х годов были вынуждены не по своей воле покинуть город. В памяти же оскольчан остался только Николай Сергеевич Мешков, человек, продолживший благородное просветительское дело своего отца, любящий Старый Оскол и много пострадавший за свои убеждения. Судьба Николая Сергеевича трагична, ему довелось жить на переломе эпох и вынести все тяготы, связанные с «проклятым прошлым».

В юности Николай Мешков учился в реальном училище. В начале XX века, между реальным училищем (более прогрессивным) и духовным шла длительная дискуссия о происхождении веры на Старооскольской земле, кто заселили её первыми: язычники или православные? Семинары приветствовал преподаватель — благочинный отец Александрий (в миру Иванов). Многие студенты вели археологические раскопки в окрестностях города, щупами исследовали болота, находили каменных идолов, ядра, копья, старинные лодки, якоря. Предполагалось, что Приосколье населяли древние племена «ясов» и «осов», что между ними шла междоусобица.

После училища Николай Сергеевич поступил в военное учебное заведение, а затем, в звании штабс-капитана, служил в Петербурге, в 1-й роте лейб-гвардии его Императорского Величества.

В гражданскую войну, Мешков младший, царский офицер, перешёл на сторону большевиков, стал военспецом — красным командиром. На фронте он встретился с бывшими друзьями-белогвардейцами, которые его не расстреляли, а поломали ему обе руки. Мешков вернулся домой инвалидом.

В большом магазине его отца, рядом с особняком, в 20-е годы был открыт стоместный кинотеатр. Краевед В. Е. Гладков вспоминает: «Вход в «синема» шёл через небольшой тамбур из арочного туннеля, сохранившего остатки своего величия и красоты прежних времен: ажурный гребешок и чугунную решетку, украшенную фигурками амурчиков и мифических персонажей. Фойе поражало своей неординарностью, своеобразием убранства, парадностью. Белоснежный потолок украшен лепниной и фресками. Две большие хрустальные люстры сияли задумчивым сумеречным светом. Стены украшали медальоны, многие бра и копии картин русских и иностранных художников. В центре деревянные кадки с пальмами и рододендронами. На витражах с красочных фотографий улыбались, переживали, любили и ненавидели русские и иностранные кинозвезды. Две обитые кожей двери вели в зрительный зал, по размерам меньше фойе. На покатом полу стояли ряды длинных скамеек с откидными сидениями. Кинокартины тогда были немыми, в основном демонстрировались американские...».

У Николая Сергеевича была семья. Его жена Ольга Аркадьевна, в девичестве Шурупова, с ним развелась в начале 20-х годов и вышла замуж за своего поклонника Попова, с которым проживала недалеко от кобзевского дома. У неё был сын, который всю жизнь прослужил в армии, и дочь Муся. Имела ли она детей от Мешкова — неизвестно.

Сам Николай Сергеевич Мешков был высокого роста, с широкими плечами, выпуклой грудью, уравновешенным лицом правильных пропорций, с постоянно приподнятыми руками. Он имел офицерскую выправку, чёткую походку, всегда подпоясанный. Мешков постоянно ходил во френче светло-малинового цвета, более напоминающий кавалерийский, с разрезом сзади, бриджи до колен. Носил усы, но почему-то часто их сбривал.

По духу он был скромным, высоконравственным, интеллектуальным военным человеком, не лишенным задатками писателя и журналиста. К тому же, сама тяжёлая жизнь 20-х годов заставила офицера-инвалида взяться за перо. Мешков принимал непосредственное участие в издании первых городских газет: «Гудок», «Известия», «Меч свободы». Среди осколян гуляла такая шутка: «Вот хитрец, придумал название «Меч свободы», которое всем подходит: и белым и красным, любой партии, любой банде...».

Николай Сергеевич Мешков активно сотрудничал с братьями Рождественскими, организовавшими в 1923 году в городе краеведческий музей, передал в него большую коллекцию своего отца, работал научным сотрудником, а затем долгое время директором.

Опыт работы в домашнем музее, студенческое увлечение историей, и самое главное, большая любовь к родному городу очень помогали Мешкову. В это время экспонаты музея обильно пополнялись изъятыми из храмов предметами церковной утвари: многие «бывшие», чаще из-за боязни, сами приносили редкие монеты, вещи, рукописи. Занимались сотрудники и поиском архивных документов об Оскольском крае в главных хранилищах страны. Николай Сергеевич, например, работая в конце 20-х годов в Историческом музее в Москве, привёз редчайшую копию списка жителей Старого Оскола конца XVI века.

В 1934 году в Приосколье работала научная археологическая экспедиция К. Г. Болтёнко из Ленинграда, раскапывала древние курганы. Общение с историками-профессионалами принесло громадную пользу, как самому музею, так и его работникам. В том же году, остатки коллекции купца Мешкова власти переместили в Поваляевский дом, напротив клуба мехзавода, а в особняке разместили райисполком.

В это же время усиливались сталинские репрессии. Николая Сергеевича не миновала и эта участь. Его постоянно вызывали в НКВД, по доносу он просидел несколько лет в камере Старооскольской тюрьмы.

По выходе из заключения, продолжая работать директором краеведческого музея, Мешков прожил ещё несколько лет. А умер весной 1942 года в полном одиночестве. Шла кровопролитная война. На заседании Старооскольского горисполкома 16 апреля 1942 года было решено выделить средства на его похороны.

Старооскольские краеведы всегда с большим уважением вспоминают Николая Сергеевича Мешкова, считая, что с его уходом оборвалась цепь, связующая дореволюционное краеведение с советскими годами.

Александр ДРИГАЙЛО