KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Если современный город совершенно не похож на город, скажем, периода кануна Революции 1917 года, то и город начала XX века и даже конца XIX века был мало похож на город середины  XIX века. Тогда он был ещё в подавляющей части крыт соломой. Соломенные кровли возобновлялись в городе и после “Ильинского пожара”. Лишь в 1875 году городская дума запретила в городе соломенные и камышовые крыши. А так как население не хотело добровольно выполнять постановление думы и ссылалось на отсутствие средств приобрести кровельное железо, то пришлось принять строго принудительные меры. Специальный отряд солдат сбрасывал солому и камыш с домов, которые потом подолгу стояли с обнажёнными рёбрами стропил и латника, будто горбатые скелеты доисторических мамонтов. Стояли, пока владельцы домов копили деньги на покупку кровельного железа.

 

В успехе строительства города Старого Оскола большую роль играло то обстоятельство, что его окрестности богаты мергелем — естественной шихтой для цемента, огнеупорными глинами, формовочной землёй и формовочными песками, мелом и другими строительными материалами, равно как и богатыми залежами недровых сокровищ. Старики рассказывают из поколения в поколение о том, что о железе в нашем крае люди догадывались с времён Азовских походов, когда однодворец Коробков “преудивительную глудку бурого каменья нашёл и носил тот камень царю Петру I показывать для любопытства”. Осколяне интенсивно использовали природные, недровые богатства края для строительства зданий и литейного дела. Строительство, начавшееся в 70-е годы XIX века, в основном было закончено в 90-х годах. Тогда же был составлен и утверждён план города.

 

 

ПЛАН 5,

К Плану 5а Старого-Оскола (1896 г.)

Изъяснение плана:

1. Церковь соборная во имя Рождества Богородицы. –

2. Приходская церковь Успения Богородицы, с училищем. –

3. Приходская церковь Покрова Богородицы, с училищем. –

4. Приходская церковь Архангела Михаила, с училищем. –

5. Приходская церковь Николая Чудотворца, с училищем. –

6. Кладбище и церковь во имя святых мучеников Гурия, Самойла и Авива, с училищем. –

7. Бывший церковный свечной завод. –

8. Духовное училище. –

9. Дома, предназначенные к сломке. –

10. Ныне строящееся здание Духовного Училища. –

11. Казённый корпус для присутственных мест и острога. –

12. Бывшие соляные амбары, ныне цейхгауз. –

13. Казармы. –

14. Городская Управа. –

15. Городское Училище. –

16. Женская Прогимназия. –

17. Городской общественный Банк. –

18. Каменный корпус торговых лавок. –

19. Временные торговые лавки. –

20. Трактир. –

21. Народная харчевня. –

22. Городская общественная Александровская Богадельня. –

23. Городской странно-приёмный дом. –

24. Городские скотобойни и салотопенный завод. –

25. Дома и усадьбы, принадлежащие городскому обществу. –

26. Городской общественный луг. –

27. Городской общественный сквер. –

28. Усадьбы, принадлежащие Обществу пособия бедным. –

29. Кузницы. –

30. Колодцы. –

31. Черта города. –

32. Земская Управа. –

33. Земская Больница. –

34. Дом арестуемых. –

 

Фабрики и заводы.

35. Табачная фабрика Волчанского и Мешкова. –

36. Табачная фабрика Лавринова. –

37. Пивной завод Коренева. –

38. Свечной и мыловаренный завод А. Н. Попова. –

39. Кожевенный завод А. Н. Попова. –

40. Кожевенный завод М. П. Ильниковой. –

41. Кожевенный завод Ф. Г. Ильникова. –

42. Сыромятный завод П. С. Голева. –

43. Свечной завод Гребешникова. –

44. Кожевенный завод Гребешникова. –

45. Салотопенный завод Кобозева. –

46. Салотопенный завод Пойминова. –

47. Торговая баня Игнатова. –

48. Торговая баня Жилина. -

 

К числу достижений города XIX века относилось завершение строительства земской больницы. На городском плане легко отыскать её местоположение (смотрите помеченный № 33 юго-восточный угол 16-го квартала приложенного к настоящей 192 странице книги скопированного плана города). Город состоял в это время, то есть к июню 1896 года, из двух площадей, 12 больших и 14 малых улиц. В это время было в Старом Осколе 38 кварталов, из которых 4 квартала ещё не были застроены (На плане они помечены номерами 35, 36, 37, 38). Мы располагаем фотоснимками здания земской больницы и считаем полезным опубликовать эти снимки в настоящей работе.

 

 

Фото 57.

Это вид больницы с фасада, выходившего на Белгородскую (ныне Комсомольскую) улицу. Ниже помещаем вид внутреннего больничного двора. фотоснимок относится к 1908 году.

 

 

Фото 58.

Старооскольская земская управа к 1896 году разместилась на усадьбе “Общества пособия бедным” по Успенской (ныне Октябрьской) улице. Фотоснимок здания Старооскольского уездного земства помещаем ниже.

 

 

Фото 59.

В 1919 году в этом здании, несколько реконструированном, с 22 по 27 ноября размещался штаб конного корпуса С.М. Будённого. Здание разрушено немецкими оккупантами. А сейчас здесь идёт большая стройка. Летом 1952 года можно было увидеть здесь следующую картину созидания.

 

 

Фото 60.

Идёт строительство новой водонапорной башни, которая позволит резко улучшить снабжение населения города водой, обеспечит водой промышленные нужды и усилит противопожарные средства города. Глухой уголок Успенской улицы, где в дореволюционные годы купались в пыли куры городских обывателей, превратился теперь в одно из шумных мест Старого Оскола: десятки автомашин и подъёмников Старооскольского механического завода работают здесь на строительстве, на подвозке сырья для завода, на отгрузке готовой заводской продукции, идущей во все концы Великого Советского Союза и за границу. Здесь же организован большой гараж для автомашин, пожарное депо, склады и другие служебные помещения. На всё это хватило сил советских людей, поднявших город из руин Отечественной войны и поставивших его на службу Коммунистического строительства.

 

Город Старый Оскол к концу XIX и началу XX века приобрёл тот внешний и внутренний вид, который сохранился почти без изменений вплоть до революции 1917 года. Правда, строились и новые здания, в числе которых — здание “Русско-Азиатского банка” (Фотоснимок этого здания, сделанный фотографом К.С. Скорупским в 1908 году, помещаем здесь), но это не изменило уже городского архитектурного ансамбля и общего вида города.

 

 

Фото 61.

Так что имеющиеся в нашем распоряжении фотографии могут дать нам обо всё этом довольно точное представление.

Вот, например, как в девятисотые годы выглядел город Старый Оскол с южной стороны.

 

 

Фото 62.

В это время имелся большой мост через Оскол-реку. Из города к этому мосту вела Успенская улица (ныне Октябрьская). Вот общий вид моста, связывавшего город со Стрелецкой стороной. Фотоснимок относится к 1909 году.

 

 

Фото 63.

Со Стрелецкой стороны в районе большого моста через Оскол (строительство моста завершено в 1895 году) старооскольцам открывался весной и в начале лета следующий вид на город и на полноводную реку.

 

 

Фото 64.

В 1893 году со стороны слободы Ямской Старый Оскол имел следующий вид:

 

 

Фото 65.

В этом же, 1893 году был сфотографирован вид центральной улицы Старого Оскола, именовавшейся тогда Курской улицей. Помещаем здесь фотоснимок главной улицы города.

 

 

Фото 66.

На почти безлюдной улице мы видим только женщину в соломенной шляпе с широкими полями и в широкой юбке с воланом; неподалёку шагает мастеровой с узелком в руке, а ещё левее — скучающий городовой в белом костюме стоит, заложив ногу за ногу. Справа, прямо на тротуаре, виден тарантас с дремлющим на сиденье извозчиком. Видать, нет желающих поехать куда-либо на тарантасе. В перспективе улицы чернеет точка. Это крестьянская подвода.

 

Крестьянин, везя кладь, шагает рядом с подводой. Правее подводы возвышается двуглавая Михайловская церковь, на месте которой сейчас стоит большой двухэтажный дом-квартира рабочих Старооскольского механического завода (угол Интернациональной и Революционной улиц). Современного здания почты ещё нет. Оно построено купцом Лихушиным позже, в первом десятилетии XX века. Сейчас в этом здании расположена почтово-телеграфная контора. Вот фотоснимок этого здания.

 

 

Фото 67.

Здание характерно башенкой над главным входом, угловыми и срединными парапетами над фасадом, глубоким арочным проездом со стороны Революционной улицы (в 1952 году этот проезд заложен кирпичом, оставлено лишь одно широкое окно из 9 шибок в переплёте рамы). До революции и некоторое время после неё существовал угловой балкон. Он охватывал основание башенки и висел над тротуарами пересекавшихся у здания двух улиц. Сейчас этого балкона нет, равно как и нет флюгарки на башенном шпиле. Но это не вносит существенного изменения во внешний вид здания, фотоснимок которого дан на этой странице.

 

Но вид всей Курской улицы изменился до неузнаваемости. Выше мы видели фотоснимок Курской улицы в 1893 году. Теперь посмотрите фотоснимок этой улицы в 1913 году.

 

 

Фото 68.

Это вид на улицу, примерно, от места против современного дома Райкома партии, если глядеть в сторону парка имени А.М. Горького. Вы видите непривычную для нашего глаза картину: тротуары от мостовой отделены рядом торчащих столбиков. У афишной будки крестьянин кормит лошадь посреди улицы. Над будкой, приделанная к телеграфному столбу, реклама с бутафорными сапогами и надписью “Покупайте обувь в магазине Игнатова”. Слева видна церковь бывшего женского Успенского монастыря с её непомерно обширной центральной главой и тонкой колокольней. А между ними видна верхняя часть огромной колокольни Николаевской церкви, ныне уже не существующей: от неё остались одни развалины возле типографии.

 

Совершенно не походит на Курскую улицу современная улица Интернациональная, фотоснимок которой здесь помещаем.

 

 

Фото 69.

На улице много людей. По ней курсируют автомобили, созданные в годы Советских пятилеток. На переднем плане, слева, высится двухэтажное здание заводоуправления. Оно построено в конце 4-й пятилетки, в 1950 году.

Считаем необходимым заметить, что в дореволюционное время городские власти предъявляли к застройщикам лишь одно требование — “не портить красной черты”, то есть не нарушать линии расположения домов на городской улице.

 

В остальном никакого общего плана строительства города не было, всякий строил по своим средствам и вкусу, не заботясь о едином архитектурном ансамбле города. При этом часто строительство многоэтажного дома приостанавливалось на уровне первого этажа из-за недостатка средств. Тогда возводилась временная земляная или глиняная кровля и отстроенный этаж заселялся жильцами в ожидании лучших времён для продолжения строительства. Дом Соломинцева, например, строился лет пятьдесят. Лишь при Советской власти его реконструировал и достроил геологоразведочный техникум. Сейчас в этом здании учатся сотни юношей и девушек. Вот общий вид здания геологоразведочного техникума.

 

 

Фото 70.

Справа виден четырёхэтажный корпус общежития студентов. Всё это сделано в годы Советской власти.

Бывало и так в дореволюционном Старом Осколе, что застройщики с годами меняли свой план строительства и начинали надстраивать второй этаж дома уже не каменный, а деревянный. Одним из таких домов является запечатлённый на помещаемом ниже фотоснимке дом на Интернациональной (бывшей Курской) улице, против здания “Линейного узла”. Всмотритесь в этот фотоснимок.

 

 

Фото 71.

Единого стиля в этой постройке нет: на тяжёлом, толстостенном кирпичном первом этаже дома, способном выдержать нагрузку нескольких каменных этажей, возведён красивый деревянный этаж с причудливыми резными узорами карниза, оконных наличников, с фигурной дощатой обшивкой стен. Старожилы рассказывают, что второй этаж этого дома, начатого строительством после “Ильинского пожара”, был надстроен потом из дерева местными мастерами по вкусу некоего Забродского, чиновника из захудалых дворян.

 

Иные дома строились сплошь из дерева, на кирпичном фундаменте. Из числа сохранившихся, наиболее интересным является дом на Советской площади (сейчас в этом доме размещён детский сад № 3). Вот его снимок.

 

 

Фото 72.

Постройка дома относится к концу 90-х годов XIX века. До Октябрьской социалистической революции в нём жил местный рантье Ф.С. Кобзев. Ведя ссудные операции, Кобзев владел одновременно Сторожевым лесом возле села Знаменского (Лес назывался Сторожевым по традиции: в давние времена там находился правительственный сторожевой пост, охранявший участок Ливенского шляха).

 

Кобзев был единственным в городе человеком, носившим цилиндр и ездившим в собор на богомоление в многоконной роскошной карете, хотя от его дома до собора всё расстояние равнялось сорока метрам. Стремление этого образованного рантье и прибыльщика к оригинальности и причудам дало лишь один положительный результат: когда он захотел иметь дом, похожий на обсерваторию, старооскольские строители под руководством Масонова создали здание, до сей поры привлекающее глаз своей красотой. Жаль только, что это оригинальное здание не взято на учёт в качестве архитектурного памятника и заметно дряхлеет, постепенно приходит в негодность, не реставрируется.

В течение XIX века и в начале XX-го века часто имели место попытки светских и духовных лиц в Старом Осколе строить оригинальные красивые здания. Но никому не удалось перещеголять “строительную причуду” Кобзева. В большей части дело ограничивалось установлением башенок на кровлях некоторых домов, устройством вычурных карнизов и фигурных кровель, иногда — смелым выносом висячих и консольных балконов над тротуаром, устройством колонных портиков, сложнорисунковых парапетов над фасадами зданий и нарядных фронтисписов, когда по главному фасаду дома, путём особой кирпичной кладки или скульптурной лепки, создавались красивые выпуклые узоры, нарядные наличники окон, межоконные фигуры, пилястры с глубокими или мелкими каннелюрами и другие украшения.

Вырезка из газеты “Путь Октября” от 26 августа 1956 г. Материал под заголовком “Искусных дел мастера” рубрика: Замечательные люди прошлого.

На Советской площади, рядом с городским садом стоит старинное, посеревшее от времени, деревянное одноэтажное здание на высоком каменном фундаменте. В нём размещён детсад № 3.

 

Архитектурный тип, внешнее убранство представляют собой необыкновенное зрелище: карниз и наличники окон украшены замысловатой на редкость искусной резьбой; кровля увенчана тремя башенками с плоскими кровельками, как на астрономической обсерватории; кровельки башенок обнесены перильцами и балясинами. Это — ценное монументальное сооружение.

До революции 1917 года здание принадлежало старооскольскому рантье-купцу Ф.С. Кобзеву, известному осколянам своими “строительными причудами”. В конце XIX и в начале XX веков имели место попытки светских и духовных лиц Старого Оскола строить оригинальные и красивые здания, но никому из них так и не удалось превзойти “строительную причуду” Кобзева.

Здание, о котором идёт речь, построено старооскольскими мастерами из местных материалов за тридцать два дня летом 1891 года.

Строительство этого оригинального архитектурного ансамбля велось под наблюдением и руководством автора строительного проекта Ивана Петровича Масонова, нашего талантливого земляка-осколянина. Иван Петрович Масонов родился на Гусёвке в семье небогатого мастера по каменной части Петра Фёдоровича Масонова, вышедшего в “люди” из городской “голи”. Пётр Фёдорович, будучи талантлив от рождения, зарекомендовал себя способным мастером-строителем. В тридцатых годах прошлого столетия, по приглашению старооскольского купечества, он принимал ревностное участие в строительстве городского Рождество-Богородицкого Собора. Собор был построен в 1840 году в стиле растреллиевского барокко по чертежам знаменитого зодчего Варфоломея Варфоломеевича Растрелли.

Иван Петрович Масонов унаследовал качества своего отца и оказался достойным преемником.

В течение трёх лет (1894—1897 гг.) Иван Петрович построил двухэтажное из красного кирпича красивое здание Старооскольского духовного училища, в котором ныне находится городской Дом культуры. 12 июля 1897 года по докладу смотрителя училища О. Магницкого съезд духовенства Старооскольского училищного округа признал работу И.П. Масонова “усердной”, но постановил: “денежном вознаграждении отказать, за неимением средств, а просить правление училища выдать ему аттестат...”

Детище Масонова на Советской площади, поражая оригинальностью, до сих пор обходилось без ремонта. Оно стойко выдерживает испытание временем, но заметно стареет и нуждается в реставрации.

Более того, распространился слух, будто бы горкомхоз имеет утверждённый план, по которому творение И.П. Масонова подлежит сносу, и на его месте предполагается строительство общежития.

Памятники старины достойны самого пристального к ним внимания.

П. ДОРОШЕВ.

Рукописное примечание Белых Н. Н.

Примечание:

это извлечение из книги Н. Белых “Частичка Родины”, напечатано почему-то без ссылки на действительного автора!

Н. Белых (роспись)

Пожалуй, прав В. Маяковский, что “на обломках моих произведений иные люди могут себе составить имя...”

К числу таких зданий, сохранившихся по настоящее время, относятся: 1. Дом Культуры на Революционной улице. Он размещён в здании бывшего духовного училища, заложенного в 1894, а завершённому строительством в 1899 году. Строительство здания, как видно из доклада смотрителя училища О. Магницкого на заседании съезда духовенства Старооскольского училищного округа от 12 июля 1897 года (“Курские епархиальные ведомости” № 3 за 10-17 января 1898 г.), проходило под наблюдением старооскольского строителя Ивана Петровича Масонова. Съезд признал работу Масонова усердной и постановил: “В денежном вознаграждении Масонову отказать, за неимением средств, и просить Правление училища выдать ему аттестат...”

 

Помещаем здесь фотоснимок Дома Культуры.

 

 

Фото 73.

Это массивное двухэтажное здание с тремя полубашенками, с небольшим двухскатным фронтоном над подъездом и с горизонтальными желобками по фасаду. Тыловая сторона здания имеет следующий вид:

 

 

Фото 74.

Фотоснимок этот сделан в 1828 году, когда за зданием ещё сохранялся сад. Фашистские оккупанты начисто уничтожили этот сад. До сей поры он ещё не восстановлен.

 

2. Заслуживает внимания здание бывшего дворянского собрания (на Белгородской, ныне — Комсомольской улице).

 

 

Фото 75.

Построено это здание в XIX веке. Сейчас в нём размещён Дом пионеров с детской технической станцией, балетной школой и различными кружками.

 

3. К числу интересных зданий архитектуры прошедших времён относится сохранившееся до наших дней здание на пересечении улиц Октябрьской и Пролетарской (ранее — Успенской и Воронежской).

 

 

Фото 76.

До революции в нём находилась женская гимназия, сейчас размещается Педагогический институт.

 

4. Выделяется дом бывшего купца Корнилевского на выходе с центральной улицы города к Красноармейской площади. Вот фотоснимок этого дома:

 

 

Фото 77.

Здание, построенное вскоре после “Ильинского пожара”, характерно четырьмя круглыми колоннами, образующими портик и балкон над тротуаром. Относится оно к числу первых построек данного типа в нашем крае. Сейчас в доме размещён ДОСАРМ, часто проходят занятия с молодёжью по вопросам военной истории, техники и т. д.

 

5. Дом бывшего землевладельца Балабанова, занятый сейчас под краеведческий музей, характерен нарядностью фасада, рисунчатым карнизом и художественно оформленным парапетом по самому краю кровли.

 

 

Фото 78.

Этот фотоснимок Старооскольского музея был сделан в 1934 году. Подлинник хранится в Ленинградском отделении Института Истории Материальной Культуры (Ш. Н. 15413, Мраморный дворец).

 

Тогда же, в 1934 году, с балкона музея была сфотографирована главная улица города Старого Оскола. Копию фотоснимка, хранящегося в Ленинграде (Ш. Н. 15414, ЛОИММК, Мраморный дворец), мы помещаем здесь.

 

 

Фото 79.

В настоящее время эта улица изменилась до неузнаваемости: на ней нет мешавшей движению огромной тумбы и решетчатой арки времён пробега автомобилей по линии Москва—Каракумы, не имеется церквей, вместо которых выросли многоэтажные дома; не видно гужевых обозов, заменённых вереницами автомашин, автобусов, гусеничных тракторов. По обе стороны проложены широкие кирпичные и цементные тротуары.

 

Из числа многоэтажных деревянных построек прошлых времён в Старом Осколе, к сожалению, ничего не сохранилось. Городские здания выгорели в 1862 году, а мельница Корнева сожжена немцами в 1942 году. Помещаем здесь фотоснимок этой мельницы за 1915 год.

 

 

Фото 80.

Это здание почти в пять этажей построено местными мастерами строительного дела и являло собой как бы олицетворение строительных талантов наших земляков.

 

Строительная деятельность старооскольцев, изменившая лицо города, совпала по времени и с изменениями, происходившими в деле народного просвещения.

 

В соответствии с приказом реакционного министра просвещения графа Д. Толстого за 1871 год об учреждении  классических гимназий (в них вводилось преподавание латинского и греческого языков, уничтожалось преподавание естествознания и резко сокращалась программа по математике и русскому языку), в Старом Осколе в 1871 году была основана женская прогимназия, возникли народные земские школы под полицейским надзором инспектора народных училищ, при всех церквях города и при приходах были созданы церковно-приходские школы. По инструкции Министерства просвещения от 4 июня 1875 года, в Старооскольском уезде были созданы 2-х классные образцовые школы. К 1913 году число таких школ возросло до 19 (Знаменская, Хворостянская, Ястребовская, Орликовская, Казацкая, Кочубеевская, Лукьяновская, Долго-Полянская, Обуховская, Стуженская, Тепло-Кодезянская, Каплинская, Незнамовская, Ездоцкая, Стрелецко-Пушкарская, Никольская, Ямская, Корочко-Ачкасовская, железнодорожная).

 

В 1881 году Уездное училище было преобразовано в Городское училище. Городская дума стала ежегодно отпускать из своих средств вспомоществование женской прогимназии в сумме… 850 рублей, а Городскому училищу и того меньше — всего 375 рублей в год на жалованье помощнику учителя (тогда была такая должность, вроде ассистента или лаборанта учителя). Вскоре Городская дума открыла ремесленные классы, организовала преподавание популярной медицины, отпустив на это… 400 рублей в год.

 

На основании “Устава и штатов реальных училищ от 9 июня 1888 года”, в Старом Осколе, используя базу ремесленных классов, в конце XIX века было открыто частное реальное училище. К 1912 году в нём имелось 7 классов и 235 учащихся. С 1 января 1913 года Старооскольское реальное училище было передано в казну.

 

Владимир Ильич Ленин, требуя от историков справедливого освещения исторических фактов, писал, что это “позорная трусость — бояться смотреть в лицо действительности” (Ленин, соч. т. 1, изд. 4, стр. 179). Вот почему нам пришлось изучить всю массу материалов по истории родного края вообще и по истории развития образования здесь, — в частности, чтобы смело посмотреть в глаза правде и сообщить эту правду читателям без “подправок” и преднамеренных искажений, имевших место в работе некоторых журналистов нашего края.

 

Старооскольский дореволюционный уезд был больше современного Старооскольского района по территории в 3 раза и по населению — в 2,2 раза. Эту справку не следует выпускать из вида при изучении истории школьного дела, медицины и других разделов хозяйства и культуры края, иначе утратится смысл сопоставлений и вывод может оказаться ложным.

В диаграмме № 1 настоящей работы, указано количество школ и учащихся в них по городу Старому Осколу за период с 1780 года по 1951 год. Теперь же есть необходимость и возможность привести более детальные данные о школьном деле не только по городу, но и по уезду. В 1897 году в Старом Осколе имелась женская прогимназия со 128 ученицами, Земская школа № 1 с 85 учениками, 6 церковно-приходских школ со 133 учениками, ремесленные классы (Думские) с 29 учениками, духовное училище (оно не попов выпускало, а давало начальное образование преимущественно детям духовенства. Для детей других сословий туда доступ был почти закрыт, принимали не более 5-10 процентов. А в журнале № 7 съезда духовенства Старооскольского училищного округа 10-12 июня 1897 года даже записано решение: “дабы излишки учащихся в училищах из иносословных учеников не переполняли классов и тем не вызывали излишних расходов духовенства на содержание параллельных отделений, просить правление духовного училища сократить приём иносословных учеников в училища” (“Курские епархиальные ведомости” № 1 за 1-3 января 1898 г., стр. 17-18).

 

В духовном училище числилось 125 учеников, в городском училище — 52 ученика. А всего в 11 учебных заведениях города обучалось 652 человека. В это же время в деревнях Старооскольского уезда насчитывалось 29 церковно-приходских школ с 1450 учащимися, 29 церковных и земских школ грамоты с 871 учеником, 53 народных школы земских и министерских с 4399 учащимися. А всего по уезду, включая и город, имелось 122 различных школы с 6720 учащимися в них, т. е. всего 18,76 % детей. И на тысячу человек населения учащихся приходилось всего 46 человек. Это очень мало. Огромные массы детей школьного возраста находились за бортом школы, прозябали в темноте и невежестве. Это были вынуждены признать светские и духовные власти, опубликовав в № 9 “Курских епархиальных ведомостей” за 21-28 февраля 1898 года “Отчёт о состоянии школ различных ведомств в Курской губернии”. На странице 6 отчёта сказано, что по Курской губернии “совсем не обучалось в 1897-1898 учебном году 237.444 детей школьного возраста…

Из мальчиков три пятых остаётся совершенно неграмотными, а из девочек обучается грамоте всего одна восьмая часть общего их числа”. Исходя из этого соотношения и из сведений о состоянии обучения детей в школах Старооскольского уезда, мы установили, что в нашем крае в 1897-1898 учебном году за бортом школы было 28.082 ребёнка школьного возраста, т. е. 71,24% всех детей школьного возраста. А тех, которые попали в школу и учились там “старая школа… заставляла усваивать массу ненужных, лишних, мёртвых знаний, которые забивали голову и превращали молодое поколение в подогнанных под общий ранжир чиновников… Воспитывали их так, чтобы создавать для неё (для буржуазии и помещиков) пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы её покоя и безделья” (В.И. Ленин, Из речи на III съезде Комсомола в октябре 1920 г., соч. т. XXX, стр. 403-417).

 

И в самом деле, чему могла научить школа типа, скажем, Курского или Старооскольского духовного училища, если в статье 136 “Правил поведения для учеников” за 1898 год было сказано: “Строго воспрещается воспитанникам брать книги для чтения из городских библиотек и где бы то ни было на стороне, помимо училищной библиотеки. Книга, взятая учеником…, отбирается начальством и не возвращается ученику, если будет признана несоответствующею целям училищного образования”?

 

А что же соответствовало целям училищного образования? Ответ на это мы находим на странице 20-й “Курских епархиальных ведомостей” № 1 за 1-3 января 1998 года, где воспевается просветильно-образовательная деятельность некоего Г. Анохина в школе села Кондровки. Этот Г. Анохин, как писали “Ведомости”, давал своим воспитанникам “объяснения евангельских чтений, рассказы из священной истории, объяснение молитв… Читал о сельском хозяйстве и руководил хором, исполнявшим при чтениях разные церковные песнопения”.

 

Можно себе представить, сколь глубоки были те агротехнические знания, которые сообщал Г. Анохин своим слушателям посредством “церковного песнопения”! И это тогда воспевалось в качестве великого достижения. Вот, например, в отчёте за 1896/97 учебный год с удовольствием отмечалось, что “успехи обучения в большинстве школ выражались в нижеследующем: учащиеся… знали необходимые молитвы, заповеди, символ веры, а также и главные события из Ветхого и Нового заветов; с голоса пели молитвы и простые церковные песнопения, а в некоторых школах даже могли пропеть литургию св. Иоанна Златоустого; по исчислению во многих школах (значит, не везде) изучили нумерацию до миллиона, 4 действия над отвлечёнными и именованными числами…” Это же и есть сочная иллюстрация к словам В.И. Ленина, что в старой школе “память молодого человека обременяли безмерным количеством знаний, на девять десятых ненужных и на одну десятую искажённых” (Из речи на III съезде Комсомола в октябре 1920 г.). На народное образование тратилось мало средств (см. диаграмму № 4), ничтожна была доля расходов на народное образование и здравоохранение (см. диаграмму № 5).

 

 Диаграмма № 4

 

 Диаграмма № 5

 В 1897 году “содержание каждой церковной школы (а её содержание ничем не отличалось от содержания всякой другой народной школы, разве если народная школа находилась в ещё более плачевном состоянии),— читаем мы в VI разделе отчёта о работе школ Курской епархии,— в отчётном году израсходовано… 120 рублей в год на школу, а обучение каждого ученика школы — до 3 рублей в год”. Расход на одну душу населения по народному образованию в 1897 году выразился всего на 22 копейки, а на народное здравоохранение — по 12 копеек на душу (сравните эти данные, приведённые в диаграмме № 4 к стр. 179 работы, с расходами на народное образование и здравоохранение в 1952 году, чтобы воочию увидеть, как высоко подняла наш народ Социалистическая Октябрьская революция, совершённая под руководством Коммунистической партии. Вместо 22 копеек на народное образование, в 1952 г. тратилось 131 рубль 30 копеек на душу в год, а на здравоохранение — не 12 копеек, а 56 рублей на душу в год. И эти расходы будут возрастать с каждым годом, ибо партия неустанно заботится о благополучии нашего народа).

 

Знаменательны диаграммные данные (диаграмма № 5) о доле расходов на народное образование и просвещение по Старооскольскому уезду и району с 1897 по 1952 год. В 1897 году, когда уездный и городской бюджеты носили ярко выраженный полицейский характер и были направлены на усиление власти царя и помещиков, на народное образование тратилось всего 6,88% бюджетных и внебюджетных средств, а на здравоохранение — 3,96%.

Куда же шли остальные средства? Если вы заглянете в “Труды Курского губернского статистического комитета” за 1897-1899 годы, то увидите, что остальные средства шли на расходы по воинской квартирной повинности (наём квартир для офицеров расквартированного в Старом Осколе гарнизона, для воинского начальника и т. д.), на содержание полиции и жандармерии, на содержание волостного, уездного и городского управления, на “вспомоществование” церкви, на покупку портретов царя и т. д. При Советской же власти, заботящейся о коренных нуждах трудящихся, доля расходов на народное образование в 1952 году возросла до 57,71% всех бюджетных средств, а доля расходов на здравоохранение равняется 24,61%. Остальные 17,68% бюджета района расходуются на социальное обеспечение, на развитие сельского хозяйства и на другие народно-хозяйственные нужды. На содержание аппарата тратится небольшой процент бюджетных средств.

 

Что же изменилось в нашем крае в школьном деле и вообще в народном просвещении за 15 лет, с 1897 по 1912-1913 год? Для ответа на этот вопрос мы используем данные сводных таблиц о народном образовании в Старом Осколе и уезде, заслушанные на заседании Старооскольского уездного Училищного Совета от 26 августа 1912 года, а также записи журнала 48-го очередного заседания Старооскольского уездного земского собрания за 10 октября 1912 года и сделанный здесь инспектором народных училищ Н. Матвеевым доклад по народному образованию (стр. 203-276 книги журналов заседаний Старооскольского уездного земского собрания за 1912 г., изданной в типографии Курского губернского земства). Согласно этим материалам, уточнённым и проверенным по другим архивным документам, в городе Старом Осколе (смотрите также диаграмму № 1 к стр. 136 данной работы) в 1912 году количество учебных заведений возросло до 14, а количество учащихся — до 1467 (за 15 лет, истекших после 1897 года, число школ в городе возросло на 3, а количество учащихся — на 815 человек). В городе в это время было 2 земских школы с 213 учениками, городское училище с 97 учащимися, женская гимназия — с 284 учащимися, частная женская гимназия со 160 учащимися, реальное училище с 235 учениками, железнодорожное училище со 135 учениками, 6 церковно-приходских школ с 213 учениками, духовное училище со 130 учениками.

 

По уезду (без города Старого Оскола) имелось 20 церковноприходских школ с 916 учащимися, 14 образцовых двухклассных школ с 678 учащимися, начальных земских и министерских школ — 154 с 7335 учащимися. Всего по уезду (без города) было 188 школ с 8929 учащимися, а вместе с городом — 202 школы с 10396 учащимися. На каждую тысячу душ населения уезда теперь приходилось 60,5 учащихся, а в 1897 году их приходилось 46,8 на каждую тысячу душ населения. Такой прирост учащихся на каждую тысячу населения, достигнутый за 15 лет, означает, что в дореволюционной России в год лишь один новый человек из тысячи населения попадал в школу. В настоящее же время в школах, в кружках и на курсах, в техникумах и вузах учится каждый третий житель нашего края. И в школу ежегодно попадает новичков в 6 раз больше, чем попадало их в 1912 году. Таковы конкретные плоды революции в деле охвата народа образованием.

 

Но одни количественные сравнения ещё недостаточны, чтобы понять всё величие завоеваний революции в деле народного образования. Необходимо ещё выяснить, кто мог учиться в школе до революции и как относилось царское правительство и его чиновники к образованию народа, к образованию трудящихся?

 

Во-первых, даже в начальных школах многие дети трудящихся в дореволюционное время не могли учиться из-за плохого материального положения семьи. Такие дети были вынуждены, не зная детских игр и забав, своим трудом добывать себе пищу или помогать родителям в домашней работе. Им было не до учёбы. Интересное признание на этот счёт содержалось на странице 51 уже затрагиваемого нами епархиального отчёта о работе школ в Курской губернии в 1896/97 учебном году: “многие школы остались наполовину пусты почти до самого октября… крестьяне не охотно отдавали своих детей в школу…, отвлекая разными домашними работами”.

 

Мы отлично знаем, что нужда заставляла крестьянина и рабочего отвлекать в дореволюционное время своих детей от школы. Ведь в наше время победы социализма и постепенного вступления в коммунизм не бывает такого положения, чтобы пустовали школы из-за занятости детей работой. Советские законы охраняют ребёнка, материальные условия жизни его семьи сделали ненужным отрывать ребёнка от учёбы ради заработка. Кроме того, государство и коммунистическая партия оказывают всяческую материальную помощь многосемейным, а школы устраивают интернаты, создают фонды всеобуча и оказывают материальную поддержку нуждающимся учащимся. Вот почему в наше время даже неявка одного ученика вызывает тревогу целого района. В царской же школе мало горевали даже и при неявке на учёбу половины всех учеников, сваливая в этом случае всю вину на родителей, отвлекающих учеников от школы, и умалчивая о материальной нужде народа, мешавшей детям учиться. Значит, только дети богатых могли спокойно учиться в школе.

 

Во-вторых, крестьянские дети или дети рабочего просто и не допускались во многие учебные заведения. Об этом известно из общероссийской истории. Но мы имеем возможность проиллюстрировать это положение ярким примером из истории нашего города.

 

На заседании Старооскольского уездного земского собрания 10 октября 1912 г. обсуждался вопрос о возможности расширить доступ в гимназию для девочек из крестьян и мещан, из ремесленных семейств и из рабочих. В зале поднялся хохот представителей от помещиков, а председатель управы И. Старов произнёс речь, доказывая, что нечего делать в гимназии тем, кто рождён для чёрной работы. Он при этом сказал, что беседовал с начальством и что “попечитель Харьковского учебного округа советовал не допускать в женскую гимназию некультурные элементы” (стр. 267 книги журналов заседаний Старооскольского уездного земства, изданной в Курске, Московская улица, № 65, 1913 год, типография Курского губерн. земства).

 

Трудящиеся были признаны “некультурными элементами”, и для них был закрыт доступ в гимназию, в среднюю школу вообще. Об этом нельзя забывать ни на одну минуту. Нельзя забывать, что в дореволюционных школах города из 1467 учащихся только 22 ученика из рабочих и крестьян попали за парты средней школы, остальные места были заняты детьми дворян, попов, крупных промышленников и купцов. Такова правда о народном образовании в городе Старом Осколе и в уезде в дореволюционные годы. И надо идти, показывая эту правду, не по ложному пути умышленного принижения числа школ и учащихся в них в дореволюционном городе и уезде, как это сделал журналист Ф. Береза, а по пути справедливой обрисовки и анализа подлинных фактов жизни. Ведь прошлое мы изучаем не с целью очернить его, а с целью лучшего понимания настоящего и предвидения будущего, с целью более глубокого воспитания в нашем народе и особенно в молодёжи чувств советского, социалистического патриотизма и готовности отдать все свои силы для строительства лучезарного здания Коммунизма.

 

Возвратимся к другим сторонам жизни города Старого Оскола. Развернувшееся здесь строительство оживило старые кустарные промыслы, вызвало к жизни новые, особенно — производство местных строительных материалов. Появились кустарные кирпичные заводы в Ямской слободе, возникло известковое производство на Казацких буграх. А в начале XX века, когда началась постройка крупнейшей в Европе “Компанской мельницы” Мешковых, Сотниковых и других акционеров, предприниматель Игнатов основал мощный кирпичный завод в районе Горняшки.

 

Мы уже отмечали выше, что после “Ильинского пожара” промышленное и торговое оживление в Старом Осколе наступало медленно. Но оно шло неуклонно и носило совершенно новый характер. Появились магазины столичного типа — с широкими зеркальными витринами, со швейцарами у дверей. Возникли табачные фабрики Мешкова, Волчанского, Лавринова с вольнонаёмными рабочими и машинами. Ведь и вся “Пореформенная эпоха резко отличается в этом отношении от предыдущих эпох русской истории. Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка. Нет ни одной отрасли народного хозяйства, подчинённой капиталистическому производству, в которой бы не наблюдалось столь же полного преобразования техники. Процесс этого преобразования по самой природе капитализма не может идти иначе, как среди ряда неравномерностей и непропорциональностей: периоды процветания сменяются периодами кризисов” (В.И. Ленин, т. III, стр. 524).

 

В районе современного городского кладбища был построен лет через десять после реформы чугунолитейный завод Лукина. Работал он на привозном металле и на местных огнеупорных глинах и формовочных песках, с успехом выпуская решётки для оград, намогильные плиты и некоторые детали для сельскохозяйственных машин и орудий. При заводе была небольшая ремонтная мастерская с паровым двигателем и механическими станками.

 

Впоследствии этот завод был приобретён в собственность купца Александра Дьякова. В годы кризиса и депрессии, охвативших промышленность России в первом десятилетии XX века, завод окончательно захирел. В последний раз о нём было упомянуто лишь на заседании Старооскольского уездного земства 8 октября 1912 года в связи с докладом Оценочной комиссии и записано на стр. 72 журнала 48-го очередного Старооскольского уездного земского собрания следующее: “Из дознания Казацкого волостного старшины от 31 мая 1912 года видно, что в чугунолитейном заводе купца Александра Алексеевича Дьякова работы с октября месяца 1911 года никем не производятся. Управа полагает чугунолитейный завод купца Дьякова из раскладки не исключать, а сложить сборы за настоящий год”.

 

Так вот и развивался капиталистический город Старый Оскол. Конкретные факты его истории наносят существенный удар по космополитам и таким буржуазно-историческим воззрениям, какие проповедовал, скажем, историк Соловьёв. А он утверждал, что в России господствовала застойность и несамостоятельность развития городов и что будто бы русский город даже в XVII-XVIII веках ничем не отличался от городов времён княгини Ольги, т. е. развивался чрезвычайно медленно и обязательно “под иностранным влиянием”.

 

В самом же деле, как социально-экономическая категория, где ремесло и промышленность являлись решающими факторами превращения посёлка в город, русский город развивался быстро и самостоятельно. Нельзя этого забывать и нельзя бояться показа роста городов, иначе можно оказаться в плену антинаучных воззрений. Необходимо на развитие городов смотреть “как на естественноисторический процесс” и помнить, что это “позорная трусость — бояться смотреть в лицо действительности” (Ленин, т. 1, изд. 4, стр. 123, 179, 303). Могут сказать, что этот довод я уже приводил выше и что он является прописной истиной. На это я отвечу, что “систематическое повторение так называемых “общеизвестных” истин, терпеливое их разъяснение является одним из лучших средств марксистского воспитания” (И.В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, “Правда” за 3.10.1952 г., 1-й раздел “Замечаний по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года).

 

Как же выглядел город Старый Оскол в 1896 году, накануне переписи 1897 года и перед пуском в эксплуатацию железной дороги Елец-Валуйки, оказавшей потом большое влияние на социально-экономическое развитие города и Оскольского края?

 

По данным архивов городской думы, в городе в это время имелось всего 11 различных учебных заведений (городское училище, женская прогимназия, земская школа № 1, 6 церковно-приходских школ, ремесленные классы и духовное училище) с 652 учащимися в них, и церквей имелось 11 (из них — пять в слободах). Имелись две казармы на Верхней площади, а на Нижней — большой каменный корпус для присутственных мест и острога. Действовал городской общественный банк, были в эксплуатации несколько корпусов временных и постоянных торговых лавок на Верхней площади, но… больниц всего — одна, земская. В ту пору на здравоохранение тратилось лишь по 12 копеек на душу населения уезда (смотрите диаграмму № 4 данной книги), а доля расходов на народное здравоохранение занимала лишь 3,96% общего бюджета (см. диаграмму № 5 книги). Больница с её 3-мя врачами была не в состоянии справиться с лечебными задачами, а трудовое население города совсем плохо обслуживалось и не могло воспользоваться услугами частных врачей из-за недостатка средств и высокой платы за “визит”. Вот почему смертность в городе и вообще в уезде была очень высокой. Медицинское обслуживание населения и вообще здравоохранения в крае развивалось медленно. Оно получило простор лишь после Октябрьской социалистической революции. Об этом можно судить по диаграммам № 6, 7, 8, 9, приложенным к книге.

 

 

Диаграмма № 6

сети здравоохранения в Старооскольском уезде и районе с 1912 г. по 1952 г. (начало)

 

Диаграмма № 7

сети здравоохранения в Старооскольском уезде и районе с 1912 г. по 1952 г. (продолжение I)

 

Диаграмма № 8

сети здравоохранения в Старооскольском уезде и районе с 1912 г. по 1952 г. (продолжение II)

 

Диаграмма № 9

сети здравоохранения в Старооскольском уезде и районе с 1912 г. по 1952 г. (продолжение III)

Водопровода в городе не было, и население снабжалось водой из 7 колодцев, разбросанных по всему городу и почти лишённых санитарного надзора (На плане города, приложенном к книг, план 5, 5а), колодцы помечены № 30). Врачи-старожилы единодушно отмечали, что желудочные заболевания осколян были частым и массовым явлением.

 

Город в 1896 году имел две площади, 34 застроенных квартала и 4 строящихся. Больших улиц насчитывалось 12, малых — 14. Сравнивая это количество улиц с тем, что в 1779 году в городе было 3 больших и 28 малых улиц, мы приходим к заключению о существенном изменении планировки города за истекшие 117 лет его истории после превращения в уездный центр Курского наместничества. Получилось так в силу исторически сложившегося положения: вековые тупики и улочки не отвечали потребности капиталистического развития города, когда нужны были более прямые и широкие городские магистрали к площадям и рынкам, к фабрикам и заводам, к выходам на большие шляхи. И не пожар города заставил перейти к этому, а властные исторические условия.

 

Интересно отметить, что старооскольские купцы и промышленники, озабоченные изысканием различных возможностей для процветания своей деятельности и умножения прибылей, много внимания уделяли магистралям и дорожному строительству. Для этой цели старооскольская буржуазия бесцеремонно использовала посредством земства народные деньги, а также свои связи с кругами в Государственной думе, в различных министерствах и т. д. Почуяв выгоду, к дорожно-уличному и торгово-магистральному строительству в Старооскольском крае не преминули протянуть свои руки различные авантюристы, в том числе иностранные капиталисты (Ф.И. Шмидт, например, с компанией).

 

Настойчивость старооскольской буржуазии, требовавшей связать Старый Оскол с другими районами страны железной дорогой, увенчалась успехом. В 1894 году началось строительство железнодорожной линии Елец-Валуйки через Старый Оскол. В 1896 году был построен Старооскольский вокзал, фоторепродукцию которого помещаем ниже.

 

Фото 81.

В 1897 году открылась для движения железная дорога, которая открыла Старому Осколу выход к Москве и Донбассу, оказала огромное влияние на экономическую и культурную жизнь города и края.

 

Предвидя реальные выгоды, старооскольские купцы и промышленники активно помогали строительству железной дороги, не пожалели средств на перенесение станции из Пойменовского леса на теперешнее место, а главному инженеру строительства предоставили бесплатно стол и квартиру на весь строительный период. Они развернули также работу среди населения, особенно среди владельцев участков земли, по которой должна была пройти железнодорожная линия. Можно было видеть в то время старооскольских предпринимателей разъезжающими на дрожках и шарабанах по окружающим сёлам и слободам, где они, не скупясь на посулы различных благ населению, добивались принятия соответствующих общественных приговоров и получали письменные “согласия” частных лиц на отчуждение их земель под железную дорогу. Все эти документы тут же оформлялись нотариусом, ездившим вместе с предпринимателями.

 

Уездное земство, являвшееся “началом местных представительных учреждений буржуазии” (В. Ленин, т. XV, стр. 308), также охотно обещало различные льготы лицам, уступавшим свои земельные участки для железной дороги. Но когда дорога была построена, обещания были забыты, а многим бывшим владельцам отчуждённых участков земли пришлось много лет платить поземельный налог за эти участки. Лишь через 16 лет после отчуждения земли, по решению Курского Окружного суда, куда обратились пострадавшие, отчуждённые участки земли были исключены из обложения налогами.

 

На странице 92 книги журналов заседаний Старооскольского уездного земского собрания за 1912 год (смотрите 48-е заседание в октябре 1912 года) имеются на этот счёт следующие любопытные записи: “Уездная земская управа имеет честь доложить земскому собранию для сведения, что ею, на основании уведомления господина старшего нотариуса Курского Окружного суда, исключено в настоящем (1912) году земли, отошедшей под устройство Елец-Валуйской железной дороги: частного владения от купеческих племянников — Василия, Стефана и Клавдия Матвеевичей Кобозевых 5 десятин 507 квадр. сажен, от крестьян Терентия, Сергея и Семёна Аверьяновичей Базаровых — 1450 кв. саженей, от дворянина Григоросуло — 5 десятин 2092 кв. саж., от Пушкарско-Стрелецкого общества крестьян — 13 десятин 717,5 сажен, и надельной земли от бывших государственных крестьян Стрелецкой волости от Пушкарского общества — 2190 кв. сажен, Прогорского общества — 2 десятины 148 кв. сажен, и от Анпиловского общества — 9 десятин 1388 кв. сажен…”

 

При строительстве железной дороги, земство обещало населению слободы Ездоцкой и села Каплино оказать помощь в строительстве моста через реку Оскол за содействие строительным работам. Обещание же это не выполнялось, хотя жалобы и просьбы населения поступали ежегодно. Вот яркое документальное доказательство этого положения. В журнале 48-го заседания Старооскольского уездного земского собрания 11 октября 1912 года, в главе II доклада № 4, мы читаем: “Общество крестьян сл. Ездоцкой и с. Каплина представили в управу приговоры, в которых ходатайствуют о постройке за счёт земства моста через реку Оскол в сл. Ездоцкой. Приговор сельского схода села Каплино взят под номером 5 и озаглавлен: “Об устройстве моста по Воронежскому тракту через Оскол в слободе Ездоцкой на земские средства”. 1912 года, марта 29 дня, мы, нижеподписавшиеся, крестьяне вышепоименованного сельского общества, заключающего в себе 990 ревизских душ мужского пола и 383 домохозяев, имеющих право голоса, быв сего числа в общем собрании на сельском сходе, в присутствии нашего сельского старосты Алексея Бакланова в числе 194 человек, что составляет не менее ½ всех домохозяев, имеющих право голоса на сходе, приговорили (далее изложена просьба к земству о постройке моста).

 

Здесь же помещён приговор Ездоцкого сельского общества о 21 ноября 1911 года с указанием, что в Ездоцкой слободе Казацкой волости имеется 150 хозяев, имеющих право голоса на сельском сходе, и постановивших просить земство об устройстве моста через Оскол.

 

“Относительно содержания этого моста,— говорится далее в журнале на стр. 325,— нашему земскому собранию приходится иметь суждение ежегодно несколько лет сряду, начиная с 1896 года, то есть со времени постройки линии Елец-Валуйской железной дороги… но вопрос этот до сей поры не получил удовлетворительного разрешения”.

 

Признав наличие волокиты со строительством моста и, будучи экономически в нём заинтересованной, земство благоприятно записало: “Между тем дорога эта имеет громадное значение не только для жителей многих селений нашего уезда, но и пограничных селений других уездов. Поэтому Управа признаёт необходимым возбудить ходатайство перед Губернским земским собранием о включении дороги через Ездоцкую в сеть земских транспортных дорог”.

 

Практика благосклонных земских решений имела место во всяком случае, когда земские воротилы были в той или иной мере экономически заинтересованы в мосте или дороге. Правда, часто и после благосклонных решений расходы по поддержанию мостов и дорог несло население также, как и до решения. Но создавалась иллюзия, что дело скоро изменится, что мост или дорога будут построены за счёт земских средств.

 

К числу благосклонных земских решений о дорогах относится и решение от 12 октября 1912 года о перечислении просёлочной дороги “Муравка” (это бывший татарский шлях) в сеть транспортных дорог. В журнале заседаний Земства на стр. 536-537 мы на этот счёт находим следующую запись: “Плужников (гласный) предложил восстановить прежнюю ширину дороги — 30 саженей. Но гласный Чапкин возразил: “Едва ли возможно восстановить ширину дороги за минованием нескольких земских давностей”.

 

Собрание постановило утвердить следующий доклад управы с предложением Плужникова: “На границах двух смежных уездов Старооскольского и Корочанского существует проезжая дорога через селения Старооскольского уезда — Зиборовку (Никаноровку), Чуево и Кондоровку на станцию Прохоровку через селения Радьковку и др. Корочанского уезда. Дорога эта безусловно должна быть признана имеющею общегубернское значение, так как она связывает два уезда и при том служит подъездным путём к железнодорожной станции Прохоровке. Между тем она по каким-то совершенно непонятным причинам в сети транспортных дорог не числится, а состоит в числе просёлочных дорог.

Считая это обстоятельство крупным недоразумением, уездная управа имеет предложить собранию ходатайство о внесении названной выше дороги в сеть земских транспортных дорог в следующем направлении: от села Чуева на с. Кондоровку, Старооскольского уезда, и далее на станцию Прохоровку через Радькову и другие селения Корочанского уезда”.

В тех же случаях, когда буржуазные и помещичьи представители в Земском собрании имели дело с дорогами, нужными крестьянам и не сулившим выгоды предпринимателям, они бесцеремонно отказывали в ходатайстве о строительстве таких дорог.

Вот пример. На странице 328 журнала 48 заседания Старооскольского уездного земского собрания на 11 октября 1912 года написано: “Поверенный общества крестьян села Нижнего Чуфичего Илья Ряполов ходатайствует о постройке земством моста через реку Оскол межу Нижне-Чуфичевкой и Обуховкой.

 

Имея в виду, что дорога имеет исключительно местное значение и что мост на этой дороге обслуживает лишь нужды местного населения при проезде его на свои поля, управа полагала бы ходатайство Ряполова отклонить”.

Жители слобод Пушкарской и Стрелецкой несли на своих плечах бремя расходов по поддержанию торговой дороги и дамбы, а земство не спешило привлечь капиталы купцов и промышленников на содержание дороги и дамбы. Это видно из следующего документа-жалобы, сочиненной в адрес Старооскольского земского собрания поверенными от обществ слободы Стрелецкой — Ивана Николаевича Шитохина и Пушкарской — Матвея Ивановича Ушакова, о необходимости сложить с обществ ремонт дамбы от большого моста и по всей улице слободы Стрелецко-Пушкарской и взять его на земство, так как “во-первых, путь этот не входит в число проселочных дорог, а во-вторых, что к дороге этой имеет громадное тяготение множество жителей посторонних уездов, и, в-третьих, что общества наши положительно не в состоянии содержать в порядке эту дорогу... Тем более, что большинство населения нашего не ездит через железный мост из-за боязни быть убитыми лошадьми, пугающимися паровозных гудков, как это неоднократно случалось, и были убитые лошадьми люди.

Сентября 3-го дня 1912 года”.

 

Не от хорошей жизни потомки старооскольских воинов-стрельцов и пушкарей, штурмом бравших турецкую крепость Азов при Петре I, заговорили вдруг о “боязни” ездить через железный мост: тяжела была их жизнь в пору капитализма, когда, по словам поэта Некрасова, вместо цепей крепостных люди придумали много всяких иных”.

 

Земство осталось глухо к просьбе стрельчан и пушкарцев. Зато оно заботливо предложило владельцам маслобойного завода, крупорушки и мельницы в слободе Пушкарской Алексею, Александру, Василию и Борису Иосифовичам Лихушиным “ускорить подачу обстоятельного прошения на предмет благоустройства дороги к их уважаемым и нужным предприятиям”. И те написали следующее обстоятельное прошение: “Грунтовая дорога по улице “Песчанка” в слободе Пушкарской, по которой идет транспортная дорога на Воронеж и Новый Оскол, в дождливое время настолько портится, что езда по ней слишком затруднительна..., что сильно затрудняет привозы хлебов и продуктов в город. Нам же, как владельцам промышленных предприятий, причиняет убытки, так как, помимо высокой оплаты за доставку на станцию и со станции железной дороги, а также в город товаров, приходится еще задерживать своевременную вывозку к погрузке проданных товаров, что часто ведет к недоразумениям с покупателями и вызывает скидки с цен за проданный товар, а также... платим железной дороге за хранение несвоевременно принятых грузов и несем другие в таких случаях потери.

 

В виду изложенного, имеем честь покорнейше просить уездную земскую управу доложить очередному земскому собранию о необходимости замощения камнем транспортной дороги по улице “Песчанка” в слободе Пушкарской от существующей уже земской дамбы до здания Стрелецкого волостного правления”.

 

Капиталисты Лихушины не хотели поступиться даже копейкой своих прибылей и требовали от властей обеспечить им “максимальную капиталистическую прибыль”, что вполне согласуется с основным экономическим законом современного капитализма (см. И.В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, “Правда” за 3 октября 1952 г., стр. 3). И земство поддержало требование Лихушиных, равно как и поддержало требование других капиталистов о приведении в порядок дорог и мостовых, нужных для торгово-промышленных целей. Если в 1899 году был намощен камнем-булыжником первый участок мостовой от Покровской улицы (ныне Коммунистической) до Стрелецкого моста, а в 1904 году покрыты камнем еще две улицы, то к 1912 году была вымощена вся улица Курская (начали ее мостить еще в 1905 году, но большая часть уже готового настила была разобрана демонстрантами, вынужденными отбиваться булыжниками от нападавших на них жандармов и казаков).

 

В связи с разгоревшимися страстями старооскольской буржуазии погуще связать город сетью железных дорог с другими районами страны, пришли в движение министерские и парламентские “пружины”, смазанные, конечно, солидными взятками различных дельцов, вроде Ф.И. Шмидта и компании. И тогда уже проявилось на практике, что при характеристике взаимоотношений капиталистических монополий и государственного аппарата “Выражение “сращивание” не подходит. Это выражение поверхностно и описательно отмечает сближение монополий и государства, но не раскрывает экономического смысла этого сближения. Дело в том, что в процессе этого сближения происходит не просто сращивание, а подчинение государственного аппарата монополиям. Поэтому следовало бы выкинуть слово “сращивание” и заменить его словами “подчинение государственного аппарата монополиям” (И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, “Правда” за 3 октября 1952 г., стр. 4).

 

Нельзя не опубликовать документа, относящегося к данному вопросу и проливающего свет на продажность и зависимость думских деятелей и царского государственного аппарата от денежного мешка монополистов, проливающего свет на роль земских деятелей.

 

На странице 33-й журнала заседания чрезвычайного старооскольского уездного земского собрания от 10 июня 1912 года опубликовано письмо члена III-й Государственной Думы Леонтия Кочубея на имя председателя Старооскольской земской управы И. П. Старова следующего содержания:

 

“Таврический дворец”

26 апреля 1912 г.

Многоуважаемый Иван Павлович!

В настоящее время произведены изыскания и внесен на уважение высших государственных учреждений проект сооружения и эксплуатации железной дороги Воронеж–Харьков Ф.И. Шмидтом и Ко, потому не найдёте ли вы возможным в ближайшем земском собрании возбудить ходатайство перед Министрами Внутренних дел, Путей сообщения и Финансов о благоприятном разрешении вопроса о сооружении железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол, Корочу, Волчанск...

 

Леонтий Кочубей”.

 

Получив это письмо, председатель Старооскольской земской управы И.П. Старов, находящийся в дружественных отношениях с Леонтием Кочубеем, немедленно выехал в Петербург с разведочной целью. Он выяснил там, что Ф.И. Шмидт уже да солидную взятку думскому деятелю Кочубею и не обойдёт своей “милостью” Старова за его практическую помощь. Было выяснено также, что в Министерстве Внутренних дел и в Министерстве Финансов большим влиянием пользуются другие компании, конкурирующие с компанией Ф.И. Шмидта, почему и требуется оказать Шмидту поддержку в виде “патриотического” движения старооскольских земцев за постройку железной дороги и за передачу этого строительства в руки компании Ф.И. Шмидта.

 

Взвесив выгоды подобного предприятия, Старов провел подготовительную работу и созвал чрезвычайное заседание старооскольского уездного земского собрания 10 июля 1912 г.

 

На заседание прибыли: предводитель дворянства П.П. Бобровский, председатель управы И.П. Старов, члены управы — Рышков и Рындин, городской голова Н.Я. Дятлов, представитель духовного ведомства В. Антонов и 15 гласных. Секретарём был избран гласный Беляев.

 

Председательствующий П.П. Бобровский прочитал составленный Старовым и Кочубеем доклад о возбуждении ходатайства о сооружении железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол и Волчанск.

 

Так как строительство такой дороги соответствовало желаниям старооскольской буржуазии и обуржуазившегося дворянства, собрание единодушно постановило доклад утвердить, а также избрало для поддержания ходатайства об устройстве в уезде железной дороги Воронеж–Харьков через Старый Оскол члена государственной Думы Леонтия Васильевича Кочубея, гласного Анатолия Дмитриевича Всеволожского и председателя управы И.П. Старова.

Таким образом, в пользу Ф.И. Шмидта и его компании было подготовлено всё возможное, в том числе и “патриотическая” поддержка Старооскольского уездного земства, члена III Государственной Думы Леонтия Кочубея и даже самого министра внутренних дел. Но противодействующие силы, державшие в своих руках Министерство Финансов и Департамент железнодорожных дел и опиравшиеся на поддержку французских банков, затормозило дело. В частности, заинтересованные в израсходовании французских кредитов на строительство в России новых стратегических дорог в направлении к германской границе и находящиеся в зависимости от французских банков и русских монополистов, высшие правительственные чиновники и даже члены царствующего дома Романовых, оказали давние на Министерство Финансов и Департамент железнодорожных дел, в результате чего затея Ф.И. Шмидта провалилась. Дорога Воронеж–Харьков через Старый Оскол и Волчанск не была построена.

 

Отказ Ф.И. Шмидту носил “дипломатический” характер и указывал на то, что царскому государственному аппарату, попавшему в подчинение к отечественным и иностранным монополистам, приходилось лавировать, чтобы выполнить волю больших хозяев и не рассердить окончательно меньших хозяев. Вдумайтесь в следующий документ, в письмо на имя Старооскольской земской Управы относительно условий строительства железной дороги.

 

В этом письме даже не упоминается имя Ф.И. Шмидта, делается вид, будто он никакого отношения к делу не имеет, хотя именно он стоял за спиной земства, думских деятелей и других лиц из государственного аппарата, дирижировал их действия. Да и письмо прислано в Старый Оскол не непосредственно из Петербурга, а от Курского губернатора. Промеж строк в нём можно прочесть: “Что дело пока не вышло, но мы Ф.И. Шмидту и Ко сочувствуем, при случае снова сослужим ему верную службу”.

 

“МВД

Курского губернатора

По губернскому, по земским и городским делам присутствию

29 сентября 1912 г.

№ 2673

Г. К у р с к

 

Старооскольской земской Управе.

На представления от 16 июня сего года за № 3433, 3434, 3435, по ходатайству земства о проведении железнодорожной линии от Воронежа до Харькова в направлении через города Старый Оскол, Корочу и Волчанск, уведомляю земскую управу, что министерство внутренних дел входило в сношение с министерством финансов, которое отозвалось, что означенное ходатайство, как относящееся к имеющемуся в виду Департамента Железнодорожных дел ходатайству частного предпринимателя о разрешении ему постройки железной дороги Елец–Воронеж–Белгород, будет доложено комиссии о новых железных дорогах в случае представления предпринимателем затребованных от него материалов и залога и назначения сего дела к слушанию в комиссии”.

Разумеется, делать залог Ф.И. Шмидт и Ко не собирались. Строительная авантюра не состоялась.

О торгово-промышленной деятельности города и края, оживившейся в связи с пуском в эксплуатацию Елецко–Валуйской железной дороги, мы будем наиболее подробно говорить в последующем изложении, а пока возвратимся к характеристике города 1896 года.

 

Площадь его, без слобод, исчислялась тогда в 196 десятин, т.е. около 216 гектаров. В центре и на окраинах города, не считая слободских предприятий и чугунолитейного завода, работали 2 табачных фабрики (Волчанского и Мешкова, где сейчас дом отдела сельского хозяйства на Интернациональной улице; Лавринова — на современной Октябрьской улице, где сейчас база сбыта изделий Министерства лёгкой промышленности), 1 пивной завод Коренева (он занимал весь квартал под горой на бывшей Николаевской улице), 3 свечных и мыловаренных завода (Церковный — на юго-восточной окраине города, у слияния Оскола и Оскольца; завод А.Н. Попова — на берегу Оскола и завод Гребенешникова на Оскольце, восточнее моста через Осколец в слободу Ямскую), 4 кожевенных завода (завод А.Н. Попова на Осколе, завод М.П. Ильниковой у границы городского луга, где Оскол делал изгиб на восток и своим западным рукавом сливался с Оскольцом; завод Ф.Г. Ильникова — рядом; кожевенный завод Гребенешникова — на протоке из Оскола в Осколец), 1 сыромятный завод П.С. Голева (где сейчас мельзавод № 14), 2 салотопенных завода (Пойминова и Кобозева, в районе современных боен), 2 торговых бани (Игнатовская — в 200 метрах южнее Стрелецкого моста через Оскол, Жилинская — у Гуменского моста через Осколец). Имелись еще думские городские скотобойни и салотопенный завод в районе современных боен.

 

Предприятия были небольшие. Кадровых рабочих насчитывалось более 300 человек, из которых около 250 были уже совершенно не связаны с сельским хозяйством и не имели своих личных промыслов, остальные пытались сохранить свои мелкие кустарные промыслы, но ежегодно разорялись под ударами конкуренции фабрик и заводов.

 

В кризисные 1900-1903 годы старооскольские предприятия резко сократили объём своей работы, уволили большинство рабочих. По книгам предпринимателей за 1902 год значилось лишь 130 постоянных рабочих, а валовая продукция предприятий была оценена в 144 тысячи рублей. Эти цифры относятся лишь к городским предприятиям. В уезде же было зарегистрировано около 700 фабрично-заводских рабочих, а валовая продукция заводов и фабрик оценивалась в 500 тысяч рублей.

 

Кустарные промыслы пригородных слобод и некоторых сёл Старооскольского уезда, по данным статистики (см. 519-522 страницы книги “Россия”, т. II, С. Петербург, 1902 г.), велись более чем 4000 кустарей. Выделкой кож и обуви, например, занималось более 3000 человек, а в шубном производстве было занято более 500 кустарей. Валовая продукция кустарной промышленности даже в годы кризиса не опускалась по стоимости ниже 500 тысяч рублей. Кроме того, в пригородных слободах и в ряде сёл уезда был развит гончарный кустарный промысел, производство глиняной посуды, кирпича, черепицы. Применялся здесь не только труд членов семьи, но и вольнонаёмный труд. Заводилось постепенно промышленное производство и в бывших имениях цензовых дворян, среди которых были Орловы-Давыдовы и графы Клейнмихели, князья Трубецкие, графы Бобринские и Коробьины, столбовые дворяне Кочубеи, Скалоны, Мацневы и др. Полных данных о количестве рабочих и объёме фабрично-заводской и кустарной промышленности, к сожалению, не сохранилось. Надо иметь также в виду, что в число рабочих не включены транспортники, которых к началу 20-го века было несколько сот. Что же касается остальных рабочих, то официальная статистика сильно преуменьшила их действительное число, равно как и преуменьшила данные о валовой продукции фабрик и заводов города.

 

Делалось это не без умысла и отражало кровные интересы купцов и промышленников, подчинивших себе статистику в целях укрытия от государства своих действительных размеров предприятия, числа рабочих и объёма промышленной продукции, чтобы платить меньшие налоги в казну.

 

Государственные чиновники знали об этом, но, подкупленные предпринимателями, скрывали их проделки, иллюстрируя тем зависимость государственного аппарата от денежного мешка капиталистов. Более того, предприниматели, умевшие ловко использовать бухгалтерию и статистику в своих личных целях, считались героями, а своих бухгалтеров они награждали за это умение. Особенно прославился тогда служащий купца и промышленника Мешкова, Смирницкий. Этот “деятель двойной бухгалтерии”, как прозвали его старооскольцы, одни бухгалтерские книги вёл для своего хозяина, другие — для податного инспектора. В последних книгах он умело занижал доходность торгово-промышленных предприятий Мешкова процентов на 40-50. В этом же направлении он снабжал статистику данными о состоянии производства и торговли.

 

Мешков не только награждал Смирницкого различными денежными подарками, но и добился от земства первый в городе артезианский колодец поставить, за счёт земства, во дворе Смирницкого. Это было сделано в 1901 году. Колодец цел и по настоящее время, его можно осмотреть по адресу: угол Красномилицейской и 2-й Осколецкой улиц. Вода в этом колодце хорошая, берётся с большой глубины, из юрских слоёв, тогда как все другие колодцы, построенные земством, давали воду лишь из слоя сеноманских песков.

 

В.И. Ленин и компартия вели потом, в условиях победы Советской власти, беспощадную борьбу со всякими пережитками прошлого среди дореволюционных статистиков, вставших на службу Советской власти, но пытавшихся насаждать в статистическом деле старые буржуазные нравы “двойной бухгалтерии” (в переносном смысле: одни сведения для государства, другие для предприятия).

 

“Побольше экономики,— писал В.И. Ленин.,— но экономики не в смысле “общих” рассуждений, учёных обзоров, интеллигентских планов и т.п. дребедени,— которая, к сожалению, слишком часто является именно дребеденью. Нет, экономика нужна нам в смысле собирания, тщательной проверки и изучения фактов действительного строительства новой жизни. Есть ли на деле успехи крупных фабрик, земледельческих коммун, комитетов бедноты, местных совнархозов в строительстве новой экономики? Каковы именно эти успехи? Доказаны ли они?” (В.И. Ленин, т. 28, изд. 4, страница 79, статья “О характере наших газет”, опубликованная в “Правде” 20 сентября 1918 года).

 

И.В. Сталин, борясь за достоверность статистических сведений, многократно говорил о значении и задачах советской статистики: “Мы считаем,— говорил он на XIV съезде партии,— что без цифр ЦСУ ни один управляющий орган рассчитывать на планирование не может... ЦСУ должно давать объективные данные, свободные от какого бы то ни было предвзятого мнения, ибо попытка подогнать цифру под то или иное предвзятое мнение есть преступление уголовного характера” (И. Сталин, Соч. т. VII, стр. 329-330).

 

Статистика в дореволюционной царской России нередко подгоняла цифру под то или другое предвзятое мнение, почему и советским исследователям нужно критически относиться к выводам и данным дореволюционной статистики, проверяя эти выводы и данные всеми имеющимися средствами. Автор этой книги так и поступал, проверив все цифры, отобрав достоверные.

 

К числу рабочих, зарегистрированных в Старом Осколе в 1901-1902 годах, необходимо прибавить процентов 30 скрытых предпринимателями по налоговым соображениям, а также процентов 30 ещё из числа “сезонников” и работавших в подсобных цехах и во дворах подёнщиков, не учитываемых официальной статистикой или умышленно скрытых от учёта предпринимателями.

 

Если всё это принять во внимание, то окажется, что число рабочих фабрично-заводской промышленности в Старооскольском уезде в 1901-1902 годах (вместе с транспортом) доходило до 2000-2300 человек, в том числе в городе (вместе с транспортниками) — 1100-1200 человек.

 

В официально зарегистрированных бумагах “Общества пособия бедным” и “Странно-приёмного дома”, а также полиции, значилось, что в годы кризиса 1901-1903 годов более трёхсот безработных ежедневно блуждали по городу в поисках случайной работы. Они кололи дрова у частных лиц, брались “за дешевку” подметать городские улицы и дворы, ремонтировали дома, чистили уборные, били камень для мощения улицы и т.д. Эта масса составляла до четверти всех старооскольских рабочих занятых на производстве.

 

О быте безработного люда в начале ХХ века рассказывалось в церковных записях, в записках помещика Коробкова, в книгах “Общества пособия бедным”. Рассказывают об этом и старожилы, наблюдавшие жизнь города в то время.

Накопив за день нищенские гроши путём случайного заработка, безработные вечером шли в “народную харчевню” на Верхней площади, где сейчас выстроено большое здание электростанции, и с горя пропивали всё. Иные пытались проникнуть в трактир (где современная пожарная команда), но швейцар не впускал туда людей в засаленном платье.

Засидевшихся в харчевне, в полночь выгоняли на улицу. Иные шли спать в свои жалкие коморки в подвалах домов богачей, иные, совсем бездомные, брели в разные стороны искать приют. Некоторым удавалось получить разрешение на ночлег в “странно-приёмном доме” или в Общественной Александровской богадельне (дома были расположены слева при спуске из города в слободу Ездоцкую); другие в драку занимали скамьи городского общественного сквера в районе тюрьмы, третьи брели к усадьбе “Общества пособия бедным” к юго-востоку от Стрелецкого моста; четвертые умышленно подымали беспорядок и задирчиво вели себя по отношению к городовым и полицейским, чтобы те задержали и отправили бездомного человека или в “дом арестуемых” на Алексеевской (ныне Урицкой) улице или даже в Острог на Торговой площади.

 

Если же и сюда попасть было невозможно “из-за перегрузки и несметного числа задержанных за бесчинства” (как было записано в тюремной книге), то безработные шли и устраивались на ночлег под мостами, в проездах дворов или на тёплом шлаке у кузниц восточнее Гуменского моста.

 

У мостов через Оскол и Осколец, по давнишней военной традиции города, сидели старые усатые и вечно пьяные городовые. Они были обязаны охранять мосты и поддерживать порядок. Но порядок поддерживать они не могли, так как не было его и во всей царской империи. Это понимали некоторые думские деятели. Один из членов Старооскольской городской думы Н. Ялибников с иронией говорил однажды городовому на Стрелецком мосту: “Кормишься ты, старина, и водку пьёшь потому, что нам хочется видеть тебя чучелом на мосту и свою причуду удовлетворять. А если захочем, в момент полетишь в воду. Но ты не бойся: сидишь и будешь сидеть, пока мы живы. А наша пора только начинается...”

 

Этот “столп” земли русской не знал “свойственных капитализму глубоких и всесторонних общественных противоречий, вскрывающих преходящий характер этого экономического режима (В.И. Ленин, т. III, изд. IV, стр. 523) и потому был уверен в “вечности” наступивших в России капиталистических порядков, в “доброте” своей обещал городовому возможность всегда сидеть в мостовой будке. Но жизнь шла своим чередом. Уже в 1901 году, когда волна протеста против расправы царизма над обуховцами докатилась до Старого Оскола и вылилась в форму демонстрации рабочего люда и интеллигенции в районе Стрелецкого моста, городовой был сброшен собравшимися в реку за нежелание пропустить демонстрантов в город. Живы ещё некоторые участники протеста против царской расправ над обуховцами. Среди них — жив старый железнодорожник, ныне — пожизненный пенсионер товарищ Колосков Алексей Григорьевич. Он в 1900 году поступил на работу в железнодорожное депо, вскоре был вовлечен в революционную подпольную работу машинистом Ширяевым и механиком Кузьмой Сорокиным, участвовал в походе железнодорожников в город в связи с протестом против расправы царизма над обуховцами.

 

Евгений Белых для Кавикома