KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

ГЛАВА 11

 

ВОЙНА

 

Весна 1941 года была поздняя, холодная и дождливая. Лишь в начале июня в городском саду расцвела сирень. Но не это было причиной, что старооскольцы стали какими-то суровыми, озабоченными: 1 марта немцы взяли Болгарию, немецкие танки гремели гусеницами на Балканах, война подступала к границам СССР.

 

 

8 мая выступил в английском парламенте Ллойд-Джордж с заявлением, что не было еще войны, в которой дипломатия играла бы такую большую роль, как сейчас, и что самые тяжелые поражения Англия понесла... в области дипломатии... Нынешняя война будет продолжительной, и чем дольше она будет идти, тем лучшими будут шансы Англии...

 

Вскоре мир был взбудоражен сообщением о таинственном перёлете из Германии в Англию заместителя Гитлера по руководству нацистской партией Рудольфа Гесса. Немецкие газеты писали, что он сошел с ума и поэтому залетел на самолёте в Шотландию. Но советские люди отрицательно качали головой: “В Германии достаточно своих сумасшедших домов, так что Гессу нужен не английский Бедлам, а податливость Джон Буля, необходимая для продолжения Германией войны в более широких масштабах.

 

Утром 14 июня радио передало сообщение ТАСС, что ещё до приезда английского посла в СССР господина Криппса в Лондон, а особенно после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией...

 

Сообщение ТАСС было составлено не во враждебном к Германии тоне, указывало на отсутствие причин к войне между Германией и СССР и на верность Советского Союза своему договору о ненападении. Выражалась надежда, что и Германия сделает публично аналогичное заявление.

 

Германия промолчала. Она лишь скрипела зубами, что СССР уже успел создать “восточный фронт”. Как известно, 12 марта 1940 года был подписан советско-финский мирный договор. Таким образом, было улучшено дело обороны СССР против гитлеровской агрессии также и на севере, в районе Ленинграда с отодвижением линии обороны на 150 километров севернее Ленинграда до Выборга включительно.

 

Но это ещё не означало, что уже было закончено сформирование “восточного фронта” от Балтийского до Чёрного моря. Пакты с прибалтийскими государствами были заключены, но там не было ещё советских войск, могущих держать оборону. Молдавия и Буковина были формально воссоединены с СССР, но и там не было ещё советских войск, могущих держать оборону. В середине июня 1940 года советские войска вступили в Эстонию, Латвию, Литву. 27 июня того же года советские войска вступили в Буковину и в Молдавию, оторванную Румынией от СССР после Октябрьской революции. Таким образом, было закончено формирование “восточного” фронта от Балтийского моря до Чёрного моря против гитлеровской агрессии.

 

Англо-французские руководящие круги, продолжавшие ругать СССР агрессором из-за создания им “восточного” фронта (в “восточный” фронт также входило воссоединение в 1939 году Западной Белоруссии и Западной Украины с СССР. Н.Б.), видимо, не отдавали себе отчёта в том, что появление “восточного” фронта означает коренной перелом в развитии войны — против гитлеровской тирании, — в пользу победы демократии...” (Историческая справка “Фальсификаторы истории”, Курск, 1948 г., стр. 101-102).

 

Но всего вероятнее, что англо-французские руководящие круги тогда уже ругали СССР агрессором по прямому их на этот счёт соглашению с гитлеровцами. А фашистская Германия скрипела зубами, что созданный Советским Союзом “восточный” фронт отодвинул западную границу СССР от линии Ленинград-Нарва-Минск-Киев к линии Выборг-Каунас-Белосток-Брест-Львов, то есть удалил исходные позиции гитлеровских агрессоров на 200-300 километров от старой границы СССР.

 

Германские фашисты, нервничая перед фактом создания “восточного” фронта, мечтали перекрыть созданное на их пути препятствие максимальной внезапностью нападения, скрытно сосредоточивали свои дивизии вблизи границ СССР.

 

22 июня 1941 года с утра было пасмурно. В Старооскольском Райвоенкомате работала медицинская комиссия. Усатый, длинноволосый доктор В.И. Сабынин, похожий на льва, стоял в белом халате с чёрным стетоскопом в руке. Кряхтя и посапывая, он щёлкал осматриваемых людей пальцем по го-лому животу и по кадыку, заставлял кричать букву “а”, потом, пощекотав трубкой между лопатками и послушав прижатым к трубке ухом, хрипловатым голосом говорил:

 

— Годен! Кто следующий?

 

Ожидая своей очереди, люди сидели в агитпункте, читали газеты и журналы. Кто-то начал громко читать “Огонёк” за 5 июня 1941 года. В статье “Дети, воспитанные волками”, рассказывалось о двух индейских девочках, обнаруженных в пещере волчицы. Журнал “Сайентифик америкен” утвер-ждал, что отчёт о судьбе найденных девочек был проверен пятью видными учёными и показывает всю глубину влияния окружающей среды на развитие человеческой психики.

 

По поводу заметки разгорелся спор. Большинство согласилось, что волчица может кормить и воспитывать девочек, но американцы-бизнесмены могут из этого факта сделать и обратный вывод о возможности воспитать ангелов из волков и волчиц руками и ласками доверчивых детей. Ведь организовали же они экскурсии детей в федеральную тюрьму к вождю фашистской организации Ку-клукс-клан Аль Капони с целью смягчить его сердце и превратить гангстера в ангела... Тоже влияние среды в американском миро-понимании.

 

Потом люди перешли к чтению перепечатки из лондонского журнала “Пичкюр пост” о курьёзных балах в Америке в пользу... греков. Под яркой фотографией пирующих людей напечатано английское пояснение: “Сверкающие туалеты, жемчуга, бриллианты. Догадайтесь, по какому случаю собрался здесь фешенебельный Нью-Йорк? Вы думаете, эта дама и её соседи просто утоляют свои гастрономические потребности? Ничего подобного. Они едят... в пользу греков”.

 

— Сволочи! — громко сказал капитан запаса, худенький человек по фа-милии Катенёв, — на Балканах греческий народ истекает кровью в борьбе с немецкими и итальянскими фашистами, а миллиардеры США обжираются “в пользу греков”.

 

— Англичане не лучше, — возразили другие. — Они устраивали роскошные балы, когда гитлеровские орды рвали на клочья Чехословакию по мюнхенскому соглашению. Всем народам Европы без СССР нет спасения. Америка им не поможет...

 

— Да некогда ей, — через плечо иронически сказал чтец. — Она ищет выход из экономического кризиса в войне, а пока изобрела одежду для... овец. Послушайте, что пишет по этому поводу догадливая “Юнайтед Пресс”, важная газета: “В Южных штатах в связи с мировой войной сильно сократился сбыт хлопка. Поэтому отныне решено снабжать американских овец хлопчатобумажной одеждой. Для пробы изготовлено пока 500 комплектов такой одежды. Одно официальное лицо в Нью-Орлеане заявило, что в США имеется 50 миллионов овец; это означает возможный сбыт 50 тысяч кип хлопка...”

 

— Конечно, в США найдётся мало баранов, желающих покупать одежду для овец, зато найдётся много волков, мечтающих о войне. Хлопок они превратят в бездымный порох и во взрывчатые вещества, — возразил тов. К., пиротехник запаса. — Кроме того, американцы интересуются “тяжёлой водой”. Вероятно, они заняты вопросом получения атомной энергии для военных целей...

 

Разговор в агитпункте был прерван внезапно вошедшим младшим лейтенантом Некрасовым.

 

— Товарищи! — выкрикнул он.— В пятом часу утра немцы напали на нашу страну. Только что сейчас я прослушал по радио официальное заявление В.М. Молотова.

 

На городских улицах стало тесно от народа. Везде говорили о войне, о воздушной бомбардировке немцами Киева, Житомира, Бреста, Одессы. Вообще же люди вели себя спокойно и даже слишком мирно для часа уже начавшейся войны.

 

Медленный и слабый накал народной ярости можно было объяснить двумя причинами: глубоко воспитанным у нашего народа чувством интернационализма и высоким мнением о революционности немецкого рабочего, который де не позволит германскому правительству воевать против СССР. Это, во-первых. А, во-вторых, неясность обстановки на фронте подавала ещё людям надежду, что дипломатии удастся свести войну к простому пограничному конфликту.

 

В центре города гремело радио. Сотни людей с волнением слушали радиомонтаж “Очарованного странника” Лескова. Чувствовалась абсолютная необходимость какого-то авторитетного заявления из Москвы, чтобы люди поняли безграничную опасность начавшейся борьбы с фашистской Германией и настроились бы на трудную и долгую войну...

 

В 9 часов 40 минут вечера в городе внезапно погас свет. Через несколько минут он снова загорелся, но был уже иным, синим: заранее проинструктиро-ванные, люди применили первую светомаскировку. И на общем тёмносинем фоне светилось золотым огнём лишь витринное окно магазина культтоваров. Яркий большой квадрат освещённого окна выглядел редкостным остатком мирной жизни, ушедшей от нас на года утром 22 июня 1941 года.

 

 

Сердитый милиционер вскоре подкатил к витрине вместе с доставленным сюда завмагом.

 

— Ещё днём тебе сказано подготовить светомаскировку! — ворчал милиционер. — Почему же не исполнил?!

 

Погасив свет, виноватый завмаг зашагал вверх по улице. С него причиталось 300 рублей штрафа за нарушение правил ПВО в самом начале войны.

 

Накрапывал дождик. Мокрые тротуары тускло мерцали зеркальцами луж, освещаемых на мгновение синим светом замаскированных автомобильных фар. В час последних известий ночного выпуска рявкнул мощный громкого-воритель с балкона почты. Москва передавала Указы Президиума Верховного Совета СССР о введении военного положения в Европейской части страны и о мобилизации четырнадцати возрастов мужчин — от 1905 до 1918 годов рождения.

 

История, сидевшая за брестским мирным столом и слышавшая первый крик новорождённых граждан, решила теперь встретиться с ними на полях сражений новой мировой войны. Да и ясно почему: пока существует капитализм, возможны войны. “Войны — неизбежный спутник капитализма” (История ВКПб, Краткий курс, стр. 154).

 

Передавалось, записанное на плёнку, дневное выступление В.М. Молотова“...зарвавшийся Гитлер и его фашистская клика должны быть уничтожены. Они будут уничтожены, эти поработители многих народов — чехословаков, сербов, хорватов, французов, греков и многих других...”

 

Утром 23 июня передана по радио первая сводка Штаба Верховного Главнокомандования. Противник отбит на всём протяжении границы от Балтики до Чёрного моря, за исключением гродненского направления: здесь немцы вклинились в нашу территорию на 10-20 километров.

 

О, это “исключение”! Какой болью отозвалось оно в сердце, какое зловещее начало положило оно страданиям нашей земли!

 

Весь день шли митинги, митинги, митинги.

 

Радио сообщило о заявлении английского правительства оказать помощь Советскому Союзу в борьбе с гитлеровской Германией. Особого энтузиазма это заявление в нашем народе не вызвало: всем известна была галифаксовско-плимутовская волокита по испанскому и абиссинскому вопросам. Консерваторы используют этот опыт и при оказании помощи СССР...

 

Фашистская Германия, продолжая наступать, представилась нашему народу в натуральном свете: свиная морда, просунутая сквозь разорванный ею договор о ненападении. Такую морду нельзя не разбить.

 

В Райкоме партии все комнаты забиты народом.

 

Сквозь плотную толпу молодёжи к столу секретаря Райкома протиснулся пожилой железнодорожник с тремя красными гаечками на плисовых петлицах тёмносиней куртки.

 

— Прошу считать меня и сто пятьдесят моих товарищей мобилизованными на защиту Родины! — сказал он, развернув скатанную трубкой бумагу. — Здесь наши подписи...

 

Вставала на врага Советская Россия, частичкой которой был наш город Старый Оскол, старинный воин. Райвоенкомат не успевал оформлять документы добровольцев.

 

Был на исходе второй день войны с Германией. К перрону подошел поезд, началась посадка.

 

Старый Оскол синел вдали, разбросанный на буграх. Над домами плыли облака заводского дыма. Прильнув к стёклам вагонных окон, земляки глядели на родной город. Звонок, другой, третий. Звякнули буфера. Качнуло.

 

“Прощай, город! — подумали одни, громко сказали другие. — Не скоро будем здесь”. И все глядели, глядели, пока можно было увидеть хоть клочок города, от которого поезд уносил старооскольцев, многих — навсегда.

 

Несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, — говорил И.В. Сталин 3 июля по радио, — несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражений, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы...

 

...Что требуется для того, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над нашей Родиной, и какие меры нужно принять для того, чтобы разгромить врага?

 

Прежде всего, необходимо, чтобы наши люди, советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение... Дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили свою работу на новый лад, на военный лад, не знающий пощады врагу” (И. Сталин, О Великой Отечественной Войне Советского Союза, изд. 5-е, стр. 9, 12-13).

 

Вместе со всей страной, на призыв горячо откликнулись и старооскольцы. Несколько тысяч их влились в дивизии и корпуса действующей Красной Армии, другие не щадили сил для снабжения фронта всем необходимым для победы над врагом.

 

В сентябре 1941 года, когда шли бои на дальних подступах к Западным и Юго-западным границам Курской области, старооскольцы активно строили сооружения военно-оборонительного характера, создавали систему противовоздушной обороны.

 

Начальником Старооскольской МПВО был председатель Горисполкома товарищ Иванов, а начальником штаба МПВО был назначен коммунист Ляпин Иван Григорьевич. Вот его портрет.

 

 

 

 

 

 

Фото 96.

 

 

 

Сохранилось также удостоверение, выданное 26/XI-1941 года Старооскольским Горсоветом гласящее, что тов. Ляпин Иван Григорьевич является начальником штаба Старооскольского МПВО. Ниже помещаем фотоснимок этого удостоверения.

 

 

 

 

 

 

Фото 97.

 

 

 

Дом на улице Володарского, где размещался штаб МПВО, начисто разрушен немцами. Мы располагаем лишь фотографией этого дома, которую и помещаем ниже.

 

 

 

 

 

 

Фото 98.

 

 

 

Днём и ночью население несло охрану города, боролось с паникёрами и шпионажем, расправлялось с немецкими лазутчиками. Партийная организация района воспитывала массы в духе готовности принять любые меры во имя защиты Родины. Промышленность, торговля, сельское хозяйство, транспорт, — всё работало без перебоев.

 

 

 

Осенью 1941 года три тысячи осколян отправились на оборону Сумской и Брянской областей, а более 8 тысяч приступили к строительству полевых оборонительных сооружений в Старом Осколе и его окрестностях. В это время было сооружено несколько аэродромов, вырыт противотанковый ров от Верхне-Чуфичево, через слободу Казацкую и Горняшку до Касторной, создано несколько тысяч блиндажей.

 

 

Для образного представления о проделанных осколянами и их соседями работ оборонного характера приведём здесь пару строчек из записной книжки бывшего заместителя председателя Старооскольского Райисполкома (ныне зав. Райфо) товарища Волочкова Фёдора Алексеевича, который тогда руководил этими работами и контролировал их исполнение. “Для осмотра всего оборонительного хозяйства потребовалось затратить три дня, хотя ездил на очень бойкой лошадке”.

 

Стараниями осколян город был опоясан системой окопов, блиндажей, противотанковых рвов, сотней двухамбразурных дзотов, полсотней пулемётных и орудийных дотов и других фортификаций.

 

Кроме того, у мелового бугра возле здания средней школы на Гуменской горе, был построен железобетонный командный пункт для командующего 40-й армией. Справа от здания мы видим на фотоснимке меловой бугор, в толще которого помещался командный пункт.

 

 

 

 

 

 

Фото 99.

 

 

 

Пункт был электрифицирован, телефонизирован и радиофицирован.

 

 

Многие дома были приспособлены для внутригородской круговой обороны, в том числе — дом Платонова на Революционной улице, здание городского Почтамта, дом ФЗО, сберкассы, магазина № 15, городская водонапорная башня и др. В оборонительную систему были включены также и оборудованы здания слобод и городских окрестностей (постройки Старооскольской МТС, каменные дома слобод Гумны и Ездоцкой, Казацкой и Пушкарской, Ламской и Стрелецкой, привокзальные здания и транспортная водокачка, колокольни и др.)

 

Основные силы 40-й армии появились в Старом Осколе во второй половине октября 1941 года. Вскоре сюда перебазировались областные учреждения (Курск, как известно, был захвачен немцами 3 ноября 1941 года).

 

Обком ВКПб занял здание Райкома на Интернациональной улице, Облисполком разместился в современном здании Райисполкома (угол Урицкого и Интернациональной улиц). Облвоенкомат функционировал в современном здании ДОСААРМ. Городской Совет и Облторг работали совместно в здании Дома пионеров, а в здании Старооскольского отделения Госбанка развернул свою работу областной банк.

 

С учётом сложившейся обстановки и с целью наиболее оперативного воздействия на оборонительные и эвакуационные мероприятия, областное отделение НКВД разместилось в районе станции Касторная.

 

Напряжённой прифронтовой жизнью жил в те дни Старый Оскол, превратившийся в большую военную крепость. Непрерывно действовал штаб ПВХО под руководством товарища Сумцова. На улицах города были представители всех родов оружия: танкисты и лётчики, пехотинцы и конники, артиллеристы и бронебойщики, сапёры и химики.

 

Перед войсками и населением выступал поэт Жаров, а композитор Дзержинский, прибыл в войсковые части Старооскольского укреплённого района, перелагал на музыку боевые стихи фронтовых поэтов.

 

Над городом то и дело разгорались воздушные бои. Первые немецкие бомбы были сброшены немецкими лётчиками в середине октября 1941 года в окрестностях города. Фашисты бомбили также мост у разъезда Котёл, станцию Казачок и котловский блокпост. Ночами вставало над городом зарево пожаров. На крышах домов, озарённые пламенем, старооскольцы самоотверженно гасили фашистские зажигательные бомбы под градом пулемётных очередей.

 

В начале декабря 1941 года осколяне заполнили улицы: пришла радостная весть о разгроме немцев под Москвой. Член Революционного Военного Совета товарищ Грушецкий (ныне секретарь одного из Обкомов КПСС) выступил с речью перед старооскольцами. Он призвал усилить местное народ-ное ополчение.

 

Народное ополчение в Старом Осколе начало формироваться ещё в августе 1941 года. После же поражения немцев под Москвой народное ополчение в Старом Осколе разрослось до 3000 человек, оформилось в полк четырехбатальонного состава. На пост командира полка был выделен партийной организацией товарищ Неляпин, а комиссаром — тов. Андрей Никулин (это секретарь Старооскольского райкома партии, погиб 8 июля 1942 года от фашистской бомбы в момент выполнения боевого задания на одной из Донецких переправ).

 

Для удобства борьбы с немецкими парашютистами, шпионами и диверсантами, один батальон народного ополчения разместился в районе КМА, второй — в районе железнодорожного узла, а два — в самом городе. Был создан ещё истребительский батальон.

 

Весь личный состав народного ополчения был переведён на казарменное положение и находился в постоянной боевой готовности. Молодые медики-комсомольцы Кузьма Анпилов и Маруся Дорошенко совершили подвиги в борьбе с бактериологическим оружием фашистов...

 

Воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, немецкие фашисты летом 1942 года прорвались на юго-западном направлении и сумели выйти в район Воронежа, Сталинграда, Новороссийска, Пятигорска, Моздока.

 

Тяжёлые дни переживал Старый Оскол в пору этого прорыва немцев. 28 июля 1942 года товарищ Волочков огласил на совещании руководителей городских предприятий и учреждений предварительный план эвакуации города, если будет подан к этому сигнал.

 

30 июня немецкие танки прорвались в район станции Горшечное. Немцы не рискнули наступать в лоб на старооскольский укреплённый район. Они развивали свои операции в обход города с севера — на Горшечное, с юга — от Нового Оскола и Чернянки на Нижне-Девицк.

 

Из города планомерно эвакуировались областные учреждения, но осколяне держались стойко, находились на своих постах даже и тогда, когда немцы заняли Котово, Терехово, Хорошилово и другие населённые пункты района. В городе нормально работали магазины и предприятия, учреждения и больницы. Из района Обуховки через город непрерывно шли советские танки на Тим и Скородное, чтобы остановить наступающего врага.

 

30 июня снова пронзительно завыли сирены: над городом появились 45 фашистских самолётов. С часа дня и до 6 вечера били зенитки, тряслась земля, над городом метался грохот взрывов. Жирный дым стелился над старинным Осколом: горела нефтебаза, горела мельница № 14, дымились руины вокзала, депо, механического завода, семилетней школы имени Ушинского и др.

 

От механического завода остались следующие развалины одного из цехов.

 

 

 

 

 

 

Фото 100.

 

 

 

От прекрасной школы имени Ушинского и от здания детского сада — осколки стен, запечатлённые на помещаемых ниже фотоснимках.

 

 

 

 

 

 

Фото 101.

 

 

 

 

 

 

Фото 102.

 

 

 

Взрывной волной уничтожило часть крупозавода, сорвало кровлю. Это здание было построено в 1916 году промышленником Поволяевым. Помещаем ниже фотоснимок развалины.

 

 

 

 

 

Фото 103.

 

 

 

Красивый городок, пережив столетия, подвергался немцами варварскому разрушению.

 

Военно-санитарные машины подбирали раненых, увозили убитых. В 9 часов вечера 30 июня 1942 года выступил по радио секретарь Курского Обкома партии товарищ Доронин. Он предложил населению города, во избежание лишних жертв, выйти на окраины.

 

Часть гражданского населения покинула город, но рабочие и служащие оставались на своих местах. Даже рано утром 2 июля 1942 года, являя пример исключительного мужества, выдержки и бесстрашия, рабочие явились на предприятия и встали к станкам под прикрытием народного ополчения.

 

Совсем близко гремели бои. Мелкие отряды противника и парашютисты завязали перестрелку с народным ополчением. Солдаты народного ополчения лежали в боевой цепи у оборонных сооружений по берегу реки Оскол, в районе Стрелецкой и Пушкарской слобод, в районе Углов и западнее города. Там боевые рубежи были заняты также солдатами кадровой армии. Люди решили сражаться до последней капли крови.

 

С четырех часов тридцати минут утра до сумерек немецкие самолёты волнами по 80 штук налетали на город. Бушевал пожар. Валил дым из здания Государственного банка, в который попала немецкая бомба. И во всем этом аду старооскольцы продолжали быть на своих боевых постах, отражая воздушные атаки неприятеля.

 

Потом был получен строгий приказ эвакуировать город. Старики, женщины, дети толпами потянулись по дымным улицам на восток. “Ни бойцы Красной Армии, ни народ нашей страны не сомневались, что этот отход является временным, что враг будет остановлен, а затем и разбит” (И. Сталин, О Великой Отеч. Войне Сов. Союза, стр. 43).

 

На лицах людей стыли слезы. А навстречу отходившим из города людям шли танки. Грохоча гусеница и подымая густую пыль, они спешили боем задержать подходившие немецкие войска и обеспечить более или менее нормальную эвакуацию города, осуществляемую по приказу командования.

 

Часам к семи вечера в городе наступила гробовая тишина. Горел в эту пору пищекомбинат на Комсомольской улице, горела Ездоцкая многоэтажная мельница. В поле поднялись к небу столбы дыма и пламени: колхозница из сельхозартели “Мировая революция” Евдокия Винюкова, выполняя приказ партии не оставлять врагу ни одного килограмма хлеба, подожгла озимые посевы. Они были выращены Винюковой и её подругами-колхозницами. Хлеба вызрели. Их жаль было жечь, но Отечество нуждалось в самоотверженных поступках советских людей, и советские люди творили эти поступки, обеспечивая победу над жестоким и коварным врагом.

 

В тот же вечер 2-го июля 1942 года в город вступили фашистские войска. Немецкая комендатура разместилась в одном из глубоких проездов на Интернациональной улице, заняв помещение районного отдела народного образования. Немцы-фашисты умышленно садили гестапо и полицию на место просвещения. “...немецкие фашисты являются врагами европейской культуры, а немецкая армия — армией средневекового мракобесия, призванной разрушить европейскую культуру ради насаждения рабовладельческой “культуры” немецких банкиров и баронов (И. Сталин, О Великой Отечественной Войне Советского Союза, изд. 5-е, стр. 52).

 

Вскоре немцы согнали в здание Дома пионеров городскую интеллигенцию, приказали высказаться о благах “нового порядка” и заявить публично о своём желании служить этому порядку.

 

Так как желающих говорить не находилось, немцы насильно втолкнули к трибуне райисполкомовского работника Красникова.

 

Зал застыл в молчании. Напряжение было такое, что вот-вот сверкнёт молния, ударит гром.

 

— Мы уже избрали себе порядок в ноябре 1917 года,— мужественно произнёс Красников. — Лучше бы нам никто не мешал жить по этому порядку...

 

Сидевший в кресле офицер взмахнул рукой, и Красникова потащили в подвал. Сейчас же на трибуну прибежал небритый мужчина лет сорока пяти. В нём старооскольцы узнали не интеллигента, а бывшего владельца жестяной мастерской Коротких Николая.

 

Кланяясь немецким офицерам, которые нервно курили папиросы и опасливо посматривали в зал, набитый насильно согнанными сюда людьми, Коротких сказал:

 

— Это, господа, недоразумение, что Красников перепутал свои мысли и слова. Он за это получит по заслугам. А я призываю всех интеллигентов города верно служить нашим освободителям от большевистского гнёта. Уже есть у нас хорошие примеры в этом отношении. Послушайте вот статью в газете “Новая жизнь”...

 

Коротких начал читать статью врачихи А.К. В статье восхвалялась немецкая культура и “новый порядок”, при котором врач А.К. сумела выгнать из пушкарской школы учителя и заменить урок молебном и водосвятием.

 

В этом номере газеты “Новая жизнь” врач А.К. не постеснялась ниже своей статьи и рядом с извещением “Пропала коза” поместить своё объявление: “Пропал муж, К... Николай Дмитриевич, пятидесяти шести лет. Кто его поймает, получит за доставку вознаграждение”.

 

Судя по этому объявлению о пропавшем муже, рабовладельческая “культура” немецких банкиров и баронов и “культура” опустошённой души врачих К... вполне стоили друг друга.

 

В зале раздались гневные крики:

 

— Позор! Это не русские люди, а подлецы!

 

— Вон! — закричал немецкий офицер. — Вон! Ми вас берёмся научить...

 

В шею, пинками выгоняли солдаты из зала старооскольских интеллигентов. А ночью начались аресты, расстрелы. Одними из первых были расстреляны райисполкомовский работник товарищ Красников, врач Френкель, часовых дел мастер Кликун.

 

Почти каждый день можно было наблюдать на Казацких буграх - шли расстрелы советских патриотов. Немецкие палачи любили фотографировать эти расстрелы или виселицы. Фотоснимки эти были захвачены потом частями Советской армии. Помещаем их здесь, эти неопровержимые документы.

 

 

 

 

 

Фото 104. 104а

 

 

 

На левом снимке — расстрел немецким солдатом советского человека, заподозренного в принадлежности к партизанам. Это проходило на Казацких буграх у окопа. Выстрел в голову и человек падает в ров.

 

 

На правом снимке немецкие палачи учинили расправу над коммунистом на верхней площади города. Обречённый к повешению, привязан к дереву, на голову ему наброшен капюшон смерти. Прежде чем повесить советского патриота, палачи любуются его страданиями, требуют отказаться от партии, от Советской власти. Получив отказ, палачи повесят свою жертву. А в это же время, демонстрируя свою “культуру”, которой изменница врач К. посмела восхищаться, немецкие палачи рядом с больницей повесили рабочего мельничного завода и выставили часового, чтобы родственники не могли снять тело повешенного старика. Вот фотоснимок этого преступления.

 

 

 

 

 

Фото 105.

 

 

 

Осенью 1942 года оккупанты создали в Старом Осколе “биржу труда”, чтобы легче учесть граждан района и отправить их на каторгу в Германию. При этом оккупанты не постеснялись расклеить по городу “Объявление”, в котором писали, что “Биржа труда имеет целью равномерное привлечение населения к разрешению хозяйственных задач”. Публикуем здесь один из фотоснимков объявления “Биржи труда”.

 

 

 

 

 

Фото 106.

 

 

 

За время своего господства в Старом Осколе немецкими фашистами было расстреляно, повешено, замучено и угнано в немецкое рабство много советских граждан.

 

 

 

 

 

Фото 107.

 

 

 

Черной известностью среди старооскольцев дом гестапо в слободе Казацкой.

 

 

 

 

 

Фото 108.

 

 

 

В этом доме гестаповцы жестоко пытали и убивали советских патриотов, чтобы сломить волю нашего народа к борьбе, превратить его в раба. С той же целью зимой гитлеровские лыжники частенько выезжали в поле охотиться за советскими людьми. На следующем фотоснимке запечатлён один из таких кровавых эпизодов, когда гитлеровские лыжники, поймав за городом советского гражданина и объявив его партизаном, замучили человека насмерть. Потом они собрались у трупа и без стыда и совести позировали перед объективом аппарата, не подозревая, что обрекают себя этим на вечный позор.

 

 

 

 

 

Фото 109.

 

 

 

Расчёты фашистов запугать наших граждан своими кровавыми расправами и заставить их признать “новый порядок” не оправдались. Патриоты-мстители убивали немецких солдат и офицеров, пускали под откос военные поезда на перегоне от Нового Оскола до Старого Оскола и от Старого Оскола до Касторной, жгли мосты и цистерны с горючим, сдирали немецкие объявления и распоряжения, заклеивали их боевыми советскими плакатами, звавшими народ к борьбе. Один из таких плакатов патриоты, рискуя жизнью, не только распространили по городу и окружающим сёлам, но и расклеили его на заборе рядом с домом гестапо. Вот фотоснимок этого плаката.

 

 

 

 

 

Фото 110.

 

 

 

Оккупанты неистовствовали, вешали людей и расстреливали, но народ не страшился. Колхозник из “Нового мира”, Бороновский Прокофий Савельевич, на которого фашисты получили донос, что он вместо креста носит ключ от несгораемого ящика с актом о закреплении земли за колхозом на вечное пользование, был вызван в гестапо. Он наотрез отказался выдать немцам место хранения акта о земле. Тогда его схватили, привязали к его левому боку толовую шашку и, привезя Бороновского на колхозную пасеку, взорвали привязанную к его телу толовую шашку.

 

 

Бороновского было приказано не хоронить, а выбросить собакам. Но колхозники тайно схоронили тело старика. На подпольном колхозном собрании они избрали на должность колхозного пасечника Зиновьева Иллариона Семёновича и поручили ему заменить на посту погибшего старика Бороновского, уберечь колхозную пасеку до прихода Советских войск.

 

Пронюхав о подпольном колхозном собрании, оккупанты устроили облаву. Они арестовали колхозника Бакланова Василия Васильевича, носившего кличку “Басня”. Его обвинили в том, что он был на подпольном колхозном собрании и в том, что в 1928 году подписывал в качестве учредителя первый устав Соковского товарищества по совместной обработке земли.

 

Из гестапо Бакланова принесли в бессознательном состоянии. Он умер, оставшись советским патриотом. Потом фашисты ворвались в дом коммуниста Чурикова Петра Ивановича на Новом Хуторе. Сам Чуриков был на фронте и погиб под Старой Руссой. Но немцам кто-то донес, что он руководит действиями местных партизан и готовит большое выступление против оккупантов.

 

Жена Чурикова, Евдокия, вступила с фашистами в борьбу и зарубила одного из них топором. Её застрелили, истоптали сапогами. Соседям с трудом удалось скрыть от фашистов двух её детей (по возвращении в наши края Советской Армии, дети коммуниста Чурикова определены в детский дом и, воспитываясь в коммунистическом духе, стали такими же преданными советской власти и партии людьми, какими были их родители).

 

Презирая смерть и опасность, шестидесятилетняя колхозница из сельскохозяйственной артели имени Буденного Семибратченко Пелагея Григорьевна, мать двух сыновей — воинов Советской Армии, вынесла из сельсовета гипсовый бюст И.В. Сталина, сохранила его от фашистского поругания и подарила потом, когда район был освобождён Советской Армией, Казачанскому сельсовету.

 

 

Бесстрашно отдали свою молодую жизнь в борьбе за честь и независимость Советской Родины члены Старооскольского Райкома ВЛКСМ Виктор Бабанин и Дмитрий Клюбин, оставленные Коммунистической партией на подпольной работе в тылу у врага.

 

Комсомолка Аня, пренебрегая опасностью для своей собственной жизни, явилась к городскому голове Свешникову и потребовала от него выдать необходимые документы ряду комсомолок, которым угрожала отправка в Германию. Документы были нужны, чтобы беспрепятственно покинуть город и бежать в лес.

 

Свешников под пистолетом Ани обещал выполнить её требование, а потом предательски выдал Аню в руки следователя по политическим делам при немецкой комендатуре.

 

Через день девушку повесили на телеграфном столбе. Как огненное кольцо вокруг тонкой девичьей шеи был обвит и крепко затянут в узел алый пионерский галстук, обнаруженный гестаповцами при обыске квартиры девушки на улице Гусёвка (ныне улица Семнадцати героев).

 

В свободное от расправ и грабежей время гитлеровские солдаты несли на базар и продавали награбленное. Причем и здесь они с гордостью фотографировались. Вот один из фотоснимков, показывающий фрица, продающего отнятый им у советского гражданина самовар. Снимок сделан немцем, убитым потом при отступлении из города Старого Оскола советскими солдатами.

 

 

Фото 111.

В ноябре 1942 года над городом и районом появились советские самолёты. Из разбросанных ими листовок народ узнал, что Красная Армия окружила под Сталинградом 22 немецких дивизии.

 

После этого участились случаи нападения патриотов на немецкие посты, на склады. В колхозах стали готовиться к весеннему севу, надеясь, что к этому времени придёт в район Советская Армия. В ряде колхозов снова были проведены подпольные колхозные собрания.

 

На собрании сельскохозяйственной артели “Новый мир” решили готовить семена к весне. Все средства применили для этого: ребятишки заготовляли овёс из кормушек на военной мадьярской конюшне, хозяйки отчисляли возможно большую долю подсолнечных семян, приносимых мадьярами жарить в печи (мадьяры большие охотники до жареных семечек и жарили их мешками, заставляя женщин выполнять эту работу), мужчинам удалось похитить много мешков ячменя, подсолнуха, кукурузы из расположенного в селе Соковом и плохо охраняемого мадьярского зернохранилища. Кроме того, выбранное на подпольном собрании правление колхоза (председателем избрали Васильеву Елизавету Павловну, а членами правления и бригадирами — Мартынову Антонину Стефановну и Мартынову Пелагею Васильевну), организовало подробнейший учёт всех личных зерновых запасов колхозников и расписало какое количество из этого запаса семян колхозник должен превратить в неприкосновенный фонд и сохранить до весны для посева. А враг ещё сидел на нашей земле, продолжалась неволя. Но бодрящие слова партии, сказанные на Красной площади Москвы, долетели сюда через все препоны неметчины, и люди, с опасностью для жизни готовящиеся к весеннему севу в оккупированных фашистами сёлах Старооскольского района, повторяли сталинские слова: “Ничего, будет и на нашей улице праздник!”

 

В январе 1943 года с востока начал слышаться в Старом Осколе гул орудий, часто прилетали оттуда краснозвёздные самолеты с бомбами. И советские люди радовались им, как солнцу после долгой ненастной ночи. Ракетчики из числа подпольных работников показывали самолётам цели — вражеские орудия, склады, блиндажи.

 

Народ осмелел. Участились случаи нападения старооскольцев на оккупантов, рискнувших в одиночку появиться на глухой улице города или в селе. Оружие убитых исчезало в потайных складах.

 

Немецкая “биржа труда” продолжала действовать. Полицаи хватали людей и волокли на “биржу” для “равномерного привлечения населения к разрешению хозяйственных задач”. Но это уже для храбрости делали оккупанты и для того, чтобы внушить осколянам, что оккупанты ещё сильны и дела их идут не очень плохо.

 

Одновременно оккупанты начали разрушать уцелевшие до этого здания, а кирпич вывозили на строительство военных сооружений. Так было разрушено прекрасное белое здание на Комсомольской улице. До начала Великой Отечественной войны в этом здании была средняя городская школа № 2. Один из фотоснимков этого здания случайно сохранился в альбоме фотографа Ефименко. Помещаем здесь этот фотоснимок.

 

 

Фото 112.

Кирпич этого прекрасного здания, разрушенного немцами, оккупанты вывезли в Атаманский лес для строительства военных укреплений. До осени 1952 года на месте разрушенного здания сохранялись остатки подвала, торчали исковерканные водопроводные трубы, высились поросшие травой холмики глины и щебня. Потом сюда пришли строители и заложили здание школы. Оно будет построено и сдано в эксплуатацию в 1953 году.

 

Вот как выглядел пустырь на месте разрушенной оккупантами городской средней школе № 2 к моменту прихода сюда первых строителей для закладки здания новой школы осенью 1952 года.

 

Фото 113.

Вскоре оккупанты разрушили здание Пушкарской школы. Обугленные, разбитые взрывом стены Пушкарской школы стыли в снегу 1943 года. Вот фотоснимок этих развалин.

 

 

Фото 114.

Разрушили фашисты здание детсада в городе. Вот фотоснимок разрушенного здания.

 

 

Фото 115.

Воспылав особой ненавистью к советским детским учреждениям, оккупанты допрашивали многих старооскольцев о местонахождении здания первой пионерской площадки в городе Старом Осколе. Многие знали об этом домике на бывшей улице Гусёвке (ныне улица 17 Героев), знали об организаторе первых пионерских отрядов в Старом Осколе Марковой Н., но не нашелся среди них ни один предатель. Фашисты не нашли и не разрушили исторического домика пионеров. Он сохранился, находится на ул. 17 Героев под номером 19, куда пионеры часто ходят в гости к живущей там Марковой тёте Нине.

 

Домик уже одряхлел. Но он имеет славную историю, и ребята говорят о нём, как о новом и юном домике, где в ранний период Советской власти звенели голоса первых старооскольских пионеров. На фотоснимке дан вид этого домика со двора.

 

 

Фото 116.

С улицы этот снимок выглядит поэтичнее. Помещаем ниже соответствующий фотоснимок, сделанный в июле 1952 года.

 

Фото 117.

Не отыскав первый домик пионеров, фашисты обрушили свой гнев на жилые дома, взрывая их гранатами и специальными снарядами из взрывчатки. В частности они разрушили квартиру врача Селиверстова Н.К. на Революционной улице. Прекрасный домик стал походить на жалкую лачугу после учинённого в нём фашистами погрома. Помещаем ниже фотодокумент: квартира врача Селиверстова Н.К. после разгрома её фашистами.

 

 

Фото 118.

Но злобствование фашистов уже не устрашало никого: по всему старооскольцы замечали, что начался конец немецкой оккупации района. Совсем близко гремели советские орудия.

 

28 января 1943 года ударили морозы, поднялась метель. Но советские войска безостановочно наступали, левым флангом обходя город Старый Оскол и приближаясь с юга к деревне Соковое.

 

Оккупанты еще днём перестреляли последних кур и кошек, позагнали население в погреба и ямы, боясь удара с тыла. А ночью они зажгли село, начали избивать женщин и детей. Отделение гитлеровских автоматчиков обнаружило в саду омшаник колхоза “Новый мир”. Солдаты вышибли двери, разбросали утеплительную облицовку, выбросили паклю из скважин, чтобы убить пчёл морозом. Немецкие сапёры сейчас же установили вокруг омшаника мины на случай, если население бросится спасать колхозное добро.

 

Пчеловод Зиновьев, притворившись убитым, лежал в саду и видел все эти проделки фашистов. Едва они отошли куда-то за сад, Зиновьев побежал к ямам и погребам, где сидели люди, призвал народ к спасению пасеки.

 

Близко стучали пулемёты, грохотали орудия. Пули свистели по селу. Там и здесь крякали взрывы мин, потрясали землю взрывы снарядов. Но люди, забыв об опасности, бежали к омшанику с вязанками соломы, с одеялами, с подушками.

 

Осторожно ступая между чуть заметными бугорками снега над минами, Зиновьев двумя одеялами прикрыл дверной проём омшаника, приказал женщинам вязать солому в пучки и подавать ему при помощи длинных палок, чтобы не наступить при подходе на мины. Пучками соломы конопатили щели омшаника. Лишь когда работа была выполнена, Зиновьев предложил людям бежать снова в погреба: бой разгорелся под самой деревней, и разрывные пули звонко и непрерывно трещали вокруг, цепляя за ветки деревьев, за столбы, за кустарники.

 

Сам Зиновьев с подобранным на улице немецким автоматом остался в омшанике, спрятавшись за ульи. С режущим воем пролетали над омшаником снаряды, падая где-то вблизи и сотрясая землю взрывами. Вдруг такое грохнуло, что стены застонали, яркий свет ворвался в омшаник через щель, из которой воздушной волной выбило пучок соломы. Заделав щель, Зиновьев выбрался из омшаника. Он увидел, что огонь бушевал над всем Новым хутором: немцы взорвали и зажгли дома, прикрывая этим пожаром своё отступление через луг, к слободе Казацкой. Пламя слепило глаза, и отходившие к казацким буграм немецкие цепи были почти невидны за огнем и в сгустившейся над ними предрассветной темноте. Из Старого Оскола, из района тюрьмы, били орудия, полыхая длинными оранжевыми языками пламени. “Значит, немцы еще сидят в городе,— подумал Зиновьев.— Ведь эти орудия немецкие, они еще с вечера стреляли на юг...”

 

И вдруг в саду, рядом, загремело многоголосое русское ура.

 

2 февраля 1943 года колхоз “Новый мир” был освобождён советскими войсками от немецких оккупантов, хотя в городе ещё сидели фашисты. Впрочем, они уже и не могли куда-либо уйти: советские войска взяли Ястребовку и отрезали немцам путь отхода на Запад. Другие советские подразделения обошли Старый Оскол с севера.

 

В это время стало известно, что одна из разбитых под Воронежем немецких группировок движется для усиления Старооскольского гарнизона оккупантов, чтобы создать здесь длительную круговую оборону.

 

Этого нельзя было допустить. И семнадцать советских воинов из подразделения противотанковых ружей, подчиненного старшему лейтенанту Никитину, получило задание задержать немецкую группировку на линии железной дороги до подхода главных советских войск.

 

Храбрецы под командованием младшего лейтенанта Бондаренко заняли позиции у Масюковой будки. Они стояли здесь на смерть, отражая танковые атаки и огнем автоматов уничтожали вражескую пехоту. А в это время другие советские подразделения вели бой за вокзал и привокзальный посёлок, после чего повели наступление на собственно город Старый Оскол.

 

Станция была взята. Везде валялись трупы немцев, стояли подбитые танки; задрав хоботы стояли брошенные немцами орудия. На помещаемом ниже фотоснимке показан один из участков боя, приведшего к разгрому оккупантов советскими воинами.

 

 

Фото 119.

Вдали виден город, над ним дым пожаров. “Издыхают фашисты! — переговариваясь между собою в минуту затишья после отбитой очередной немецкой  атаки, радовались израненные и обвязанные бинтами семнадцать героев на боевом рубеже у Масюковой будки. — Издыхают, раз начали жечь город...”

 

Разговор обрывался, так как начиналась новая фашистская  атака, выползали вражеские танки.

 

Враг не прошёл, хотя семнадцати храбрецам — советским воинам пришлось в длительном неравном бою сложить свои головы. И в память о них трудящиеся города Старого Оскола на вечные времена дали одной из улиц название “Улицы 17 Героев”, а на городском кладбище воздвигнут следующий памятник всем воинам, погибшим в боях с немецкими фашистами под стенами Старого Оскола.

 

 

Фото 120.

Утратив всякую надежду на получение подкреплений, заседавшие в городе фашисты попытались вырваться из окружения. Они бросились на Курский шлях, но и там уже были советские подразделения, в воздухе появились краснозвёздные самолеты. Смерть повисла над головами оккупантов.

 

 

Фото 121.

Утром 5 февраля 1943 года войска подполковника Бежко из числа соединений генерала Ватутина ворвались в Старый Оскол. На только что приведённом фотоснимке показан один из эпизодов разгрома немцев, пытавшихся бежать из Старого Оскола на Курский шлях. Правее водонапорной башни мы видим фрицев с поднятыми руками. Сдавшись в плен, они орут: “Гитлер капут!” Левее водонапорной башни распластанный на снегу труп гитлеровца лежит рядом с санями, груженными различным награбленным добром. Отчетливо виден сундук и самовар, украденные гитлеровцем в Старом Осколе. У саней залегли советские пулеметчики. Они бьют по отступающим фашистам.

 

В судорожной попытке удрать с награбленным имуществом, какой-то гитлеровский шофёр погнал машину в обход наезженного пути, но и здесь его настигли пули советских пулемётчиков. Машина застряла в снегу почти рядом с глубокой воронкой от авиабомбы, сброшенной с советского самолета. Так бесславно для оккупантов кончилось их почти восьмимесячное господство в Старом Осколе. Воин-арутюновец старший сержант Медведев водрузил на башенке здания городской почтово-телеграфной конторы Красное знамя свободы. В освобождении города от фашистского ига принимали участие многие земляки-старооскольцы, в том числе коммунист товарищ Василий Антонович Овсянников, преподаватель геологоразведочного техникума товарищ Астанин и многие другие.

 

И воочию все убеждались в справедливости слов И.В. Сталина, что “Социалистический строй”, порождённый Октябрьской революцией, дал нашему народу и нашей армии великую и непреоборимую силу”.

 

В ноябре 1943 года старооскольские и курские колхозники и колхозницы писали центральному комитету парии: “Мы пятнадцать месяцев оставались один на один со своей совестью, сами должны были решать, как жить-покоряться немцу или нет, работать на него или нет. Докладываем вам, что не поддались мы немцу. Наши сердца не задела немецкая ржавчина. Не вырастили мы немцу ни хлеба, ни свеклы. Гитлер хотел от нас хлеба, а получил 20 тысяч трупов своих солдат, убитых партизанами. 130 немецких эшелонов в дни жаркой Сталинградской битвы не дошли до фронта. Кто их пустил под откос? Курские партизаны. Осенью 1941 года их были десятки, а через год стали тысячи. Не загасили немцы партизанского движения ни пушками, ни танками, потому что все мы, колхозники, горой стояли за партизан. У каждого партизана в любой деревне были сотни помощников, все двери были для него открыты. Мы кормили и обували партизан, берегли их. Это был наш колхозный ответ на немецкий “новый порядок” (письма трудящихся Курской области в 1943-1947 годах Коммунистической партии, Курск, издательство “Курская правда”, 1948 год, стр. 27).

 

О том, что сердца колхозников не задела немецкая ржавчина и что они в немецкой неволе оставались верными сынами Советской Отчизны, рассказывает живая история и нашего Старооскольского района. Если, например, колхозники “Нового мира”, насильно выгнанные осенью 1942 года сеять пшеницу для немцев, разобрали семенной материал и провалили сев, то для Советской власти они не щадили своей жизни и труда.

 

Когда ещё шли бои советских войск за Старый Оскол и снаряды залетали на поля колхоза “Новый мир”, колхозники уже приступили к работе. Женщины, ребятишки, старики — все, кто мог, охотились за беспризорными лошадьми из разгромленной мадьярской конницы. С пяти пойманных в поле коней сняли сёдла и пустили их в расход на хозяйственные нужды сельскохозяйственной артели.

 

Вскоре выяснилось, что два мерина принадлежали к числу действительно кадровых армейских коней и не приучены к хождению в упряжи и к пахоте. Этих немедленно начали обучать. Консультантом стал старшина одной из войсковых частей, тыловое хозяйство которой временно разместилось в селе Соковом. “Снегозадержание вам необходимо,— сказал старшина бригадиру второй бригады Пелагее Васильевной Мартыновой,— вот и начнём пахать снег, заодно мерина обломаем, к пахоте приучим...”

 

А тут новая беда: оказался в целости один только плуг, да и в том лемех повреждён осколком снаряда. Пришлось срочно наладить работы кузницы. Задымила она, загрохотали молотки. Красноармейцы же встали за кузнецов. Сделали плуги, обмяли коней на пахоте снега с таким усердием, что они потом и землю пахали преотлично.

 

Оккупанты, отгрузив ещё до своего бегства зерно из зернохранилища, саму постройку не успели сжечь. Туда и начали колхозники засыпать семена. Выяснилось неудобство: закрома оккупанты поломали, а разные культуры в общую кучу не ссыплешь.

 

Тут Евдокия Антоновна Бакланова мобилизовала своего старика, Николая Фёдоровича. Не посчиталась, что ему было 68 лет и страдал он от ревматизма. Сказала: “На работе скорее вылечишься!”

 

Так оно и вышло. Закромов нагородили десятка полтора, потому что каждой семенной культуре оказалось мало, зато культур много: овес и гречиха, просо и ячмень, горох и подсолнух, яровая пшеница и конопля и многое другое, что смогли заготовить и уберечь колхозники при оккупантах.

 

Пелагея Васильевна Мартынова на пересыльный пункт сходила и выпросила у начальника дать в помощь колхозу денька на два-три свободных людей. Потом сама поговорила с солдатами, и возвратилась в колхоз с целым взводом плотников, шорников, кузнецов, слесарей. Закипела работа. Женщины тащили к кузнице и к мастерской поломанные и брошенные гитлеровцами повозки, валявшиеся ещё с начала войны неисправные плуги и бороны, куски железа. Не забыли поставить на ремонт триер и две сортировки. Уголь для кузницы приходилось мешками носить из города, за несколько километров.

 

Наконец наступила пора сеять. Конечно, на пяти конях не много напашешь, а коров немцы перебили: на все Соковое две коровы сохранилось. Придумали женщины посты выставить по всем дорогам и войсковые части, двигавшиеся с Востока к фронту, звать на помощь к себе. И дело выходило: артиллеристы давали трактора (в колхозе нашлись два отремонтированных тракторных плуга), обозники — в конях не отказывали, пехотинцы пахарями становились к плугу. И к концу сева, не имея почти никаких средств, кроме несокрушимой воли и желания восстановить социалистическое хозяйство, славные женщины колхоза “Новый мир” сумели посеять 200 гектаров зерновых.

 

Вскоре пришли в колхоз первые после восьмимесячного перерыва письма с фронта. На них были давнишние и свежие штампы. Они несли людям радость и горе: сообщали о живых близких людях, извещали о погибших.

 

Антонина Стефановна Мартынова вскрыла письмо. Штаб войсковой части извещал, что Мартынов Митрофан Васильевич, член коммунистической партии, героически погиб 16 мая 1942 года в бою с фашистами за честь и независимость Советской Отчизны.

 

Женщина пошатнулась, вцепилась пальцами в грядку повозки. В одну секунду промчалась перед её глазами целая жизнь. Вспомнилось колхозное собрание тысяча девятьсот двадцать восьмого года, когда она вместе со своим молодым мужем записалась в колхоз. Потом мелькнул в памяти разговор с мужем об электрических огнях в городе и о том, что надо зажечь такие огни в селе Соковом.

 

В этот же день Антонина Стефановна, Пелагея Васильевна и ещё несколько соковских женщин пошли в райком партии просить помощи в постройке гидроэлектростанции на реке Осколец, чтобы этим воздвигнуть достойный памятник землякам и близким людям, погибшим в борьбе с фашистскими захватчиками.

 

В райкоме они застали Евдокию Винюкову из Ездоцкого колхоза “Мировая революция”. Это та самая героиня-девушка, которая сожгла на корню колхозный урожай, чтобы он не достался оккупантам. Теперь она пришла в Райком партии за советом, как лучше и быстрее восстановить колхоз, восстановить разрушенное немцами хозяйство.

 

Шли в райком партии люди со всех сёл и деревень района за помощью и советом, шли сюда коммунисты и беспартийные с предприятий и учреждений. Дел был непочатый край, ведь размеры разрушений, причинённых оккупантами хозяйству и культуре района, были исключительно велики.

 

Некоторое представление об этом можно получить из следующей далеко неполной таблицы материального ущерба, нанесённого Старооскольскому району немецкими оккупантами:

 

1. Разрушены и затоплены водой все шахты КМАстроя, электростанция мощностью в 2500 киловатт, поселковая больница, рабочий клуб и более 50 других общественных и хозяйственных построек на общую сумму в 30 миллионов рублей.

2. Уничтожены три МТС со всеми тракторами и комбайнами.

3. Уничтожен весь машинный парк района.

4. Разрушен железнодорожный посёлок и выведен из строя железнодорожный узел с его путевым хозяйством, паровозным и вагонным депо, электростанцией.

5. Уничтожено 35 клубов, 30 изб-читален, 10 библиотек, 2 драматических театра, 10 киноустановок, один кинотеатр.

6. Разрушено 78 школ, учительский институт, геологоразведочный техникум, медицинская школа, 22 фельдшерских и акушерских пункта, 3 амбулатории, 5 больниц, поликлиника, 2 диспансера, малярийно эпидемиологическая станция, два детских дома, дом инвалидов и престарелых, детская консультация.

7. Сожжены или взорваны 1139 домов колхозников.

8. В городе 166 домов разрушены полностью, 873 дома — частично.

9. Вывезено в Германию 18 тысяч голов общественного скота.

10. Разорили оккупанты 250 животноводческих и птицеферм, разрушили постройки.

11. Уничтожены многие промышленные предприятия, в том числе большой маслозавод, мельзавод № 14, 9 промышленных артелей, лесопильный завод и мебельная фабрика, механический завод и кондитерская фабрика, сушильный завод, хлебозавод и много других предприятий города.

12. Сожжено и вырублено более сотни гектаров городских, колхозных садов и парков, а также садов отдельных граждан. Погублены лесопитомники и плодопитомники.

 

По данным Старооскольского исполкома Районного Совета Депутатов Трудящихся, немцы нанесли району материальный ущерб на сумму до 400 миллионов рублей, в том числе по с/х на двести тринадцать миллионов семдесят семь тысяч рублей.

 

К моменту освобождения города от немецких захватчиков здесь не было ни одного действующего предприятия. Везде были руины, гарь, трупы. Райком коммунистической партии, возвратившийся в город вместе передовыми частями Советских войск, немедленно поднял массы на восстановительные работы. Возникли добровольческие восстановительные бригады.

 

О темпе и характере жизни города в те дни рассказывают нам короткие заметки в местной газете “Путь Октября”. В номере от 11 февраля 1943 года, т.е. через 6 дней после изгнания гитлеровцев из города, газета сообщила, что “...добровольческая бригада восстановила электростанцию. 9 февраля в учреждениях города и в части жилых домов включен свет... В ближайшее время городская электростанция сможет обеспечить светом полностью весь город”.

 

Во второй заметке сообщалось, что “Специальная бригада железнодорожников начала восстановление железнодорожных путей”.

 

В третьей заметке писалось: “В городской больнице закончено оборудование корпуса. Скученность больных, имевшая место при немцах, ликвидирована. Улучшено питание больных”.

 

Четвёртая заметка сообщала: “Бригада Горжилотдела ведёт ремонт домов..., разрушенных немецкими бандитами. Восстановлен дом Райкома и Исполкома Райсовета Депутатов Трудящихся”.

 

Всё это знаменательные штрихи бодрой и уверенной деятельности осколян, вдохновлённых большевистской партией на героику восстановительного труда.

 

Восстановительные работы приняли форму всенародного движения, ядром которого были коммунисты: в 1943 году работало 30 добровольческих бригад, в 1944 году их стало 43, а в 1946 году количество добровольческих бригад по восстановлению разрушенных зданий в одном только городе возросло до 83-х.

 

Старый Оскол — древний город — воин и строитель — всеми силами помогал Красной Армии летом 1943 года громить немцев на Курской дуге. К старооскольцам можно с полным правом отнести похвалу партии, что “Куряне хорошо дрались и хорошо помогали Красной Армии” (из сообщения секретаря Курского Обкома ВКП(б) товарища Доронина на Курской городской партийной конференции в сентябре 1946 года о его беседе в ЦК ВКП(б)”).

 

Выполняя решение ГКО о строительстве Ж.Д. Старый Оскол — Коробково — Ржава для нужд предстоявших боёв с фашистами на Белгородско-Курском направлении, более 8 тысяч старооскольцев участвовали весной 1943 г. в строительстве этой девяностокилометровой железной дороги Старый Оскол — Ржава, сыгравшей большую роль в выполнении советского плана разгрома немцев на Курской дуге летом 1943 года, а ведь первые эшелоны по этой дороге провели с дивизионами “катюш” 19 июля 1943 г. старооскольцы Бартенев М.В. и др.

 

В настоящее время граждане пользуются этой дорогой в целях удобного передвижения, а промышленные предприятия осуществляют с её помощью перевозку необходимых народнохозяйственных грузов. С весёлым гулом пробегает поезд мимо высоких бугров, на которых стоит город Старый Оскол. Вот фотоснимок одного из поездов, пробегавших по железной дороге летом 1952 года.

 

 

Фото 122.

Весело смотреть по поезд, на стальные рельсы, огибающие старооскольские бугры. Но трудно было старооскольским землякам и гражданам соседних районов строить дорогу по непрерывными бомбёжками с воздуха. Но разве могли немецкие бомбы сломить боевой дух советских граждан? Конечно, нет. У одной из водокачек, где работала старооскольская комсомольская бригада, висел характерный плакат: “Тут бригада Дуси Сафроновой роет могилу фюреру. Выполнение — 210 процентов нормы”.

 

Это значит, что в вырытую для Гитлера могилу вполне может лечь ещё более сумасбродного “фюрера”, возомнившего себя диктатором над миром. Хорошее предостережение для американских фашистов.

 

Не взирая на огромные трудности, строители выполнили задание Государ. Ком. Обороны: дорога была построена почти на месяц раньше срока, за три недели вместо запланированных 7-8 недель. Она помогла Красной Армии лучше организовать снабжение войск на Курской дуге, разгромить здесь фашистов и поставить немецкую армию перед катастрофой.

 

Генерал армии Ватутин, Командующий Воронежского фронта, и Член Военного Совета Н. Хрущев в своём приветственном письме строителям дороги, именовавшейся тогда стройкой № 217, писал: “Поздравляем вас, бойцов и командиров железнодорожных частей и спецформирований фронта, колхозников и колхозниц Курской области, участвовавших в строительстве, с успешным окончанием стройки новой железнодорожной линии.

 

Военный Совет фронта выражает твердую уверенность, что бойцы и командиры железнодорожных частей и спецформирований, колхозники и колхозницы Курской области и впредь приложат все усилия на окончательный разгром немецко-фашистских захватчиков.

Командующий войсками Воронежского фронта

Генерал Армии Ватутин.

Член Военного Совета Воронежского фронта Хрущёв” (фотокопия документа передана для выставления в экспозиции Старооскольского краеведческого музея).

 

За успешное выполнение правительственного задания строительства семнадцать старооскольских строителей из числа комсомольцев, в том числе Лидия Шугаева и Тамара Семёнова получили Правительственные награды — ордена и медали.

 

Курский Обком комсомола отметил исключительные подвиги старооскольской молодёжи на строительстве железной дороги Старый Оскол — Ржава, вручив ей Красное знамя Обкома с правом вечного хранения этого Знамени в Старом Осколе. Это боевое и трудовое Знамя в качестве исторической реликвии хранится в одной из комнат Старооскольского музея. На шелковых шнурках висят смонтированные на щите фотоснимки отдельных эпизодов строительства железной дороги и самих строителей. Под одним из групповых фотоснимков имеется пояснительная подпись: “Вручение переходящего Красного знамени Курского Обкома ВЛКСМ лучшей бригаде на строительстве железной дороги Старый Оскол — Ржава”.

 

Под вторым фотоснимком написано: “Среди комсомольско-молодёжных бригад железнодорожной стройки бригада Тамары Семёновой из Старооскольской рабочей колонны занимает первое место. До самого окончания строительства она крепко держала в своих руках переходящее знамя Обкома ВЛКСМ”. Далее подписано: “Начальник отряда старооскольцев Лидия Шугаева, награждённая медалью “За трудовое отличие”, принимает от секретаря Обкома ВЛКСМ тов. Меняйлова Красное Знамя на вечное хранение в Старом Осколе”.

 

Рядом с монтажом, на стене, алеет само это знамя, завоеванное старооскольской молодёжью в самоотверженном беззаветном труде и служении Советской Отчизне.

 

В городе и районе шли с первого дня освобождения восстановительные работы, а в часы последних известий усталые люди шли к репродукторам и слушали Левитана, который торжественным голосом сообщал Сводку Совинформбюро о новых выдающихся победах Советской Армии, под натиском которой разлетались в прах немецкие корпуса и армии, падали города, склонялись фашистские знамёна. Советские воины громили врага уже в его собственном логове. В 12 часов 45 минут 27 апреля 1945 года послышались из репродукторов позывные звоны Москвы. Прошла томительная минута ожидания. Затаив дыхание, люди бесшумно тесной массой придвинулись к репродуктору.

 

Вот замерли серебряные перезвоны и голос диктора возвестил всему миру приказ № 346 маршала Советского Союза И.В. Сталина о том, что войска Первого Украинского фронта и союзные нам англо-американские войска ударом с запада и востока рассекли фронта немецких войск в центре Германии, в районе Торгау на Эльбе...

 

Победа жарко дышала в лицо каждому советскому гражданину, шумела крыльями над всем миром. 30 апреля войска Первого Белорусского фронта прорвались в берлинский парк Тиргартен. На углу этого парка, у реки Шпрее, расположен немецкий рейхстаг, над которым советские войска водрузили Красное Знамя Победы в два часа дня.

 

Второго мая капитулировал Берлин. В два часа десять минут утра 9 мая 1945 года люди были пробуждены чрезвычайным сообщением: 8 мая германские вооруженные силы подписали акт о безоговорочной капитуляции...” Совнарком СССР,— чеканил диктор Левитан,— постановил считать 9-е мая Днем победы... Всем советским государственным учреждениям в день всенародного торжества... поднять на своих зданиях Государственный флаг СССР”.

 

Светом электричества были залиты городские улицы. Торжествовал, пел песни народ, радуясь наступившему миру в Европе.

 

9 августа 1945 года Красная армия начала свой удар по империалистической Японии, а уже 2 сентября 1945 года в Токио представителями Японии был подписан акт о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил.

 

“Это значит, что наступил конец второй мировой войны. Теперь мы можем сказать, что условия, необходимые для мира во всем мире, уже завоёваны... Наступил долгожданный мир для всех народов мира” (И.В. Сталин, О Великой Отечественной Войне Советского Союза, изд. 5-е, стр. 203, 206).

Окончание главы 11

 

Евгений Белых для Кавикома