KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

В этом словаре говорится, например, что в Старом Осколе было в 1782 г. 117 торгующих домов, а в 1801 году число их возросло до 315, то есть почти в три раза.

По данным того же "Географического словаря" количество ремесленных домов в Старом Осколе с 52 в 1782 году возросло до 110 в 1801 году.

Торговая прослойка в городе увеличивалась частично за счет "удачников" - выходцев из деревни, из числа тех крепостных или государственных крестьян, которые сами имели уже своих крепостных и были в состоянии уплатить за себя выкуп "барину" в сумме нескольких тысяч рублей. (Эти факты наглядно подтверждали начавшийся процесс разложения крепостничества и зарождения капитализма в России). Но больше всего торговая прослойка города возрастала за счет пришлых торговых людей, устремившихся в Старый Оскол не только из провинциальных мест, но и из Москвы и других крупных городов.

Чем же был вызван этот приток пришлого торгового люда в Старый Оскол?

Объяснялось это благоприятными экономико-географическими условиями, в которых оказался Старый Оскол во 2-й половине XVIII века и первой трети XIX века. Город лежал в узле удобных торговых путей: здесь скрещивались дороги с Украины на Ливны и Москву, здесь проходил торговый путь Киев-Поволжье, через Старый Оскол шел путь на Азов, к Таганрогу и морским путем за границу. Через Старый Оскол проходил также шлях из Воронежа на Курск.

Что эти обстоятельства играли роль в деле привлечения пришлого торгового люда в Старый Оскол и в деле своеобразного заселения края, подтверждается фактом возникновения в эту пору ряда новых сел. Например, на торговом пути Курск-Белгород и Воронеж-Курск возникло село Лукьяновка, а у Ливенского шляха - село Бараново.

Эти села особого типа, их называли "извозчичьими селами", так как поголовно все население этих сел занималось извозом: перебрасывало на своих подводах товары на близкие и дальние расстояния, рядясь с купцами или их агентами за цену и за "направление". (Здесь необходимо пояснить, что означало в тогдашнем понимании слово "направление". Дело в том, что было выгоднее, если купец или его агент сам брался ехать на передней подводе обоза. В этом случае за все возможные блуждания в пути, особенно зимою, отвечал купец и оплачивал дополнительно за "мордовку людей и лошадей понапрасну". А "блудили" часто извозчики по своему "хитроумию" - как жаловались некоторые купцы. - "Возьмут в зимнюю пору, когда на ночлеге находятся, да и ночью повернут оглобли в обратную сторону. Спозарань не разберешься, куда сани глядят оглоблями, запряжешь и поедешь. Ан к восходу солнечному окажешься снова в том селе, откуда о полночь прошлую выехали. Плати тогда мужикам по три алтына, иначе заартачатся, что с направления их сбили").

Торговый капитал с начала XIX века все более энергично завоевывает в Старом Осколе позиции в производстве, подчиняет себе кустарей-ремесленников и начинает создавать первые заводы.

В 1800 году в городе возник салотопенный завод, как говорят городские архивные документы за XIX век, обработанные в 1893 году инспектором Старооскольского городского училища Синдеевым.

Это был завод полукустарного типа. Имелось 10-12 наемных рабочих да "два дворовых человека по договору с хозяином на прессе работали. Плата оным на руки не выдавалась, а в бурмистровы записи шла".

Вероятно, дворовые люди работали по договору заводчика с каким-то помещиком или его бурмистром, получавшим с заводчика плату "в свою запись", а вернее, в свой карман.

В 1810 году возник воскобойный завод в черте города, на Воронежской (ныне Пролетарской улице). В 1814 году открылся мыловаренный завод на обширном пустыре, у слияния рек Оскола и Оскольца.

На всех этих заводах работали и вольнонаемные "мастера" из государственных крестьян или "городской голи", и крепостные крестьяне, "выговоренные заводчиками у помещиков за продукт или деньги в серебре и ассигнациях". По записным документам городского архива за XIX век, продукция всех перечисленных заводов города Старого Оскола шла в казну, на армию, а также вывозилась в Курск, Орел и в Москву, в Таганрог, что являлось признаком вывоза продукции заводов за границу через Таганрогский порт.

Первая треть XIX века была временем расцвета торговли и ремесла в Старом Осколе, особенно торговли.

По архивным данным известно, что в 1830 году в городе насчитывалось 202 лавки. Количество базарных дней к этой поре было увеличено с одного до трех, а количество ярмарок с трех до четырех: прибавилась Трехсвятительская ярмарка, работавшая в январе месяце.

О полном годовом обороте ярмарок трудно что-либо сказать, так как учету подвергался лишь привозной товар, свидетельства на право продажи которого регистрировались ярмарочными комитетами и городскими пошлинными агентами.

Оказывается, что эта регистрированная доля ярмарочного оборота за сезон всех четырех ярмарок выражалась в сумме 1 миллиона 400 тысяч рублей ассигнациями или около 450 тысяч рублей серебром.

На ярмарках было полным-полно разных привозных и местных товаров: кожи и меха, хлеб и сало, сапоги и полушубки, вина и текстиль, казацкая посуда, незнамовские пряхи и сорокинские телеги. Шумно было на ярмарках и людно.

Часто бывал на старооскольских ярмарках сын воронежского скототорговца поэт Алексей Васильевич Кольцов. До наших дней народная молва сохранила о нем память.

Рассказывают, что любил он посидеть в ярмарочном трактире (трактир этот находился на Верхней площади, где сейчас размещена городская пожарная команда). Здесь он читал купцам и крестьянам свои стихи-песни или рассказывал о своей несчастной любви к Дуняше, крепостной горничной Кольцовых.

"Замечательная красавица с русским типом лица, - говорил о ней Кольцов. - Хотел я на ней жениться, да отец узнал и в мое отсутствие продал девушку донскому помещику…"

Охмелевшие купцы и пробравшиеся в трактир крестьяне, очень желавшие лично посмотреть и послушать сочинителя, с глубоким сочувствием слушали Кольцова. А он прекращал рассказ и начинал петь песни, посвященные любимой и навсегда потерянной девушке. Он пел "Если встречусь с тобой", "Первая любовь", "Ничто, ничто на свете", а люди плакали от растроганности и вместе с ним пели:

"Если встречусь с тобой

Иль увижу тебя, -

Что за трепет, за огнь

Разольется в груди…"

Иногда, прервав лирическое пение, Кольцов вдруг вставал, топал ногой и грозно вопрошал:

"Что ты ходишь с нуждой

По чужим по людям;

Веруй силам души

Да могучим плечам…"

В последний раз, кажется, проездом из Петербурга или из Москвы Кольцов побывал на летней ярмарке в Старом Осколе в 1842 году.

Ярмарка была не шумная. Коренастый, сутуловатый поэт в длинной синей чуйке безмолвно прошел в знакомый трактир. Он подсел к столу, отмахнулся рукой от подбежавшего было к нему полового.

- Ничего мне не угодно, - сердито сказал он и закашлялся. Кашлял он долго, мучительно, с каким-то треском в груди и свистом в горле. А когда откашлялся, платком вытер пот с изжелта бледного лица, поманил к себе полового и, окинув его сумрачным взглядом, сказал: "Впусти полный трактир людей, хочу им прочесть свою жалобу на жизнь".

Трактир оказался тесен, тогда Кольцов вышел наружу, взобрался на крестьянскую телегу и продекламировал:

"До чего ты, моя молодость,

Довела меня, домыкала,

Что уж шагу ступить некуда,

В свете белом стало тесно мне…"

- Иди к нам, Лексей Васильич, - сердечно сказал ему стоявший неподалеку длиннобородый крестьянин. - Хошь и наша жизня не красна, да много нас, в том и сила и надежда…

Кольцов улыбнулся и, побледнев, упал на повозку.

Больше его старооскольцы не видели. А по осени 1842 года слух привезли извозчики из Воронежа: "умер Кольцов 29 октября, и на похоронах его людей было очень мало".

В эти годы Старый Оскол пережил высший в дореформенный период хозяйственный подъем. Данные позволяют заключить, что периодом этого высшего хозяйственного подъема был 1835 год. Именно в этом году в наших краях был непомерный урожай, последовавший вслед за двумя голодными годами.

Через торговую систему города Старого Оскола только зимой 1835 года было закуплено и отправлено в разные края 32 тысячи подвод с хлебом (100 тысяч четвертей зерна или около 900 тысяч пудов), да еще весной следующего года отправлено около 450 тысяч пудов хлеба на волах, как сказано в думских записях (хлеб пошел преимущественно на Украину, северные и центральные районы которой пострадали от неурожая).

Хлебной торговлей в это время заправляли крупные старооскольские купцы Дягилев и Симонов. Два эти купца совершили в год торговый оборот по хлебу на сумму в 450 тысяч рублей ассигнациями.

Симонов и Дягилев объединили массу мелких скупщиков и агентов, которые перехватывали крестьян на дорогах к городу и скупали у них по дешевке, а также закупали зерно у помещиков. Хлеб шел в Елец, Орел, Ливны, в Таганрог, а потом и в Черноморские порты для вывоза за границу.

Кроме хлеба, из Старого Оскола ежегодно вывозилось других сельскохозяйственных товаров и продуктов животноводства не менее как на 150 тысяч рублей ассигнациями.

В 1830 году промышленность Старого Оскола составляла 8 салотопенных заводов, 10 воскобойных , 6 кожевенных, 4 мыловаренных.

Крупорушек имелось 10. Они перерабатывали в год 150 тысяч пудов гречихи на крупу для нужд военного ведомства. Подрядчики очень наживались на казенных поставках гречневой крупы. Они драли с казны повышенные цены, казна драла налоги с крестьян, на спину которых в конечном счете ложилась вся тяжесть расходов военведства. У самих же крестьян подрядчики покупали гречиху за бесценок.

Все заводы города в 1835 году дали продукции на полтора миллиона рублей ассигнациями.

Поскольку район Старого Оскола богат мергелем - естественной шихтой для цемента, огнеупорными глинами, формовочными песками, мелом и другими строительными и промышленными материалами, старооскольцы еще в давнее время в давнее время стремились использовать их для строительства прочных зданий и литьевого дела. В 1835 году в городе уже насчитывалось 50 каменных домов, крытых железом. Имелось 600 домов деревянных. Появились тротуары, тумбы, фонари с сальными плошками, а для торжественных случаев в фонарях зажигали и свечи.

С 1836 года началась пора неблагоприятная для развития Старого Оскола.

Прошли две холерные эпидемии. Они унесли в могилу массу людей, поскольку медицинской помощи почти не было и врачевали знахарки, обкладывая голые людские тела мокрой крапивой.

Потом один за другим прокатились пять или шесть пожаров, нанесших городу больше убытки. Но главной причиной упадка торгового и ремесленно-заводского дела в Старом Осколе было строительство новых путей сообщения в стороне от города. Большой удар по старооскольской торговле и ремеслам нанесло, в частности, строительство и пуск нового тракта Харьков-Курск-Москва. К тому пути стали тяготеть торговые люди, по нему пошел хлеб и другие товары. Вблизи от этого пути возникли хлебные ссыпки, перевалочные пункты, извозчичьи поселения.

Отрицательно повлиял на развитие Старого Оскола и рост экономики черноморских портов (Одесса и др.). Азовский порт утратил свое значение. А ведь когда-то старооскольские купцы горделиво говорили: "Азов - нашенский порт", поскольку к нему были проложены от Старого Оскола торговые пути.

Н. Белых