KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Знаменитость этого села имеет несколько имён. Согласитесь, что не каждый сельчанин может иметь такую популярность. Очень часто его называют дед Тихаша. Такое имя особенно распространено в подростковой среде. Почему зовут так, никто твёрдого ответа не дал. В мужской среде его называют Вовчик. Почему? Тоже непонятно т.к. он и к этому имени не имеет никакого отношения, но отзывается на него очень охотно. Наиболее распространённое его имя – Пётр первый. Злые языки утверждают, что это из-за его роста. Рост, как рост. Почти гвардейский. При полном оснащении он превышает 157 сантиметров от низа каблуков, до верха панамы. Хотя, наиболее правдоподобной считается версия о том, что в классе оказались сразу два мальчика, имеющие одинаковые фамилии, имена и отчества. В сёлах это не редкость. Наш герой в школьный журнал был занесён первым, другой стал Петром вторым.

Знаменита и его изба. Простолюдины называют её не иначе как дом народного творчества. Объяснение этому есть. Довольно часто там собираются представители мужской части населения и из браги кое-что творят. Место – лучше не придумаешь. Крепость. Судите сами: с одной стороны – крутой овраг, две другие защищены мощными и непроходимыми зарослями терновника, а перед главным фасадом красуется обширная вечнозелёная лужа. Приличная глубина. Однажды сюда забрёл в жаркий летний день бычок годовалый, так ему, бедолаге, - по брюхо, и даже выше. Отряд местного МЧС в составе двух алканавтов приступил к спасательным работам только после полулитровой ёмкости с первачом: никто ж не хотел умирать на вечерней заре своей юности, да ещё и мог остаться неиспользованным по назначению гонорар, при таком исходе. Тут всё логично. Даже вызывавшая МЧС сторона, отнеслась к таким выставленным условиям с пониманием.

Правда, оставались ещё два уязвимых пути. Один «караванный» путь проходил вдоль завалинки. Магистралью его, конечно, не назовёшь. Узковат маленько. Всего сантиметров тридцать, но при нужде, бочком... Короче говоря, ходят же люди. Про второй тракт местные акыны, говорят, даже песню сложили: "Тропинка узенькая вьётся, через овраги, вдоль плетня…" На этом достоинства избы-крепости не заканчивается. Её неприступность усилена кучами щебенки и тремя машинами "замороженного" бетона, вываленного бичами, строящими дом для нового русского.

Казалось бы, кто ж преодолеет всё это? Преодолевают. Пётр первый с супругой, творцы, участковый и два козла с подворья хозяина, от которых он молока уже и не ждёт, а ведь продали-то эму этих рогатых, как козочек, когда они ещё были махонькими. Всё бы ничего, но участковый всегда был гостем незваным, а он, сами понимаете, хуже татарина. Даже татары брали только десятину, а этот… выливал всё "под чистую", да ещё и тару гробил. Мало того, ещё ж, гад, и приговаривал: «Раз на штрафы у вас грошив нэма, так я вас на бутылях разорю!» Так кто ж его за это лиходеем не назовёт?

…Так вот. Строит себе новый русский коттедж как раз напротив Тихашиного «особняка» и, время от времени, привозит себе очередную партию стройматериалов. В этот день у деда Тихаши проходила ранее запланированная акция народного творчества. Акции эти всегда групповые. Так экономически выгоднее. Умельцы сносят к Тихаше со своих подворий заготовленную брагу и там на одном самогонном аппарате перегоняют её в живительную влагу. Деда Тихашу усадили на крыльце сторожить, чтобы участковый не нагрянул. Сами взялись за дело. Уже переработка сырья заканчивалась, начали готовую продукцию по бутылкам разливать, в это время в хату бочком заходит дед Тихаша и с сомнением в голосе говорит: «Кажись, минцанеры прыихалы, бо на машыни напысано вроде як бы…». У производителей суматоха.

 Каждый знаком с участковым не первый раз, а тут целая машина, тем более, слышно было, как она ехала, и как рядом остановилась. Творцы срочно разбили окно на кухне, и давай выливать из бутылок, а аппарат «курочить» до неузнаваемости. Справились. Сидят. Никто в хату не ломится, и обыска нет. А, ведь, как к нему дружно и оперативно подготовились. Спрашивают у деда Тихаши: «Вовчик, дэ ж менты?» Он отвечает: «Да й сам нэ знаю, може з машины ни як нэ повылазють?» Мыкола, с того края села, забеспокоился: «Вот это облава! Во хтой-то из наших баб, мать бы их так, стуканул!» Генка, сосед деда Тихаши, фальцетом взвизгнул: «Такэ сделать тилько моя лярва могёть!» Другие дружно завозмущались, почему это Генка унижает их баб? Ихние тоже стукануть могут. Но Генка после секундной паузы продолжил, как вроде для успокоения нервов: «Скоко же этой милиции наехало, что  до сих пор вылазють, и вылазють?»

Эта «успокоительная» фраза сработала, как детонатор. Нервы не выдержали, решили сами выходить сдаваться, глядишь – меньше «припаяют». Мыкола, с того края села, глотая горючие мужские слезы с привкусом вчерашней браги неотрывно смотрел на бутылку-сиротиночку, всеми забытую из-за спешной уборки квартиры, которая, вероятно, с момента своего сооружения не испытывала такого аврала, вызванного всенародной радостью, правда со слезами на глазах по поводу прибытия долгожданных незваных гостей. В бутылку успело накапать первача по самое горлышко, не выдержало сердце страдальца Мыколы такой бешенной аритмии и он решился на героический поступок, схватив бутылку и со словами: «Мужики! Потом все верну! Не пропадать же добру!»- единым махом, без единого вздоха, без закуси, опорожнил ее до донышка.

 Во двор выходили дружно, даже наперегонки. Дед – последним. Замешкался…

Вокруг тишина и никакой облавы. Даже дотошного участкового нет. Все в недоумении к деду: «Где?..» Дед молча показывает на двор новостройки, где бичи-строители готовятся к выгрузке материалов. Стоит автомобиль с огромной бочкой, в которой возят цемент. Все опять к деду: «Вовчик, ты, ядрёна вошь, пальцами не тычь. Ты говори, где?» Дед – полушепотом: «Да  о там, в машини. Читайтэ гарно. На неи даже напысано, шо цэ ментовоз!»

Возмущению производителей не было предела. Больше всех возмущался бывший владелец, безвозвратно изуродованного нержавеющего агрегата – кормильца: «Вовчик!.. Ну… Ты!.. Бляха-муха!.. Безграмотная тетеря!.. Щас как шмандыкну, так тапки твои веером в разные стороны… Грамоте в школе нужно было учиться, а не девок лапать. Понял, грамотюга, мать твою… Ух, щас бы как дал… Там же написано «цементовоз».

Дед Тихаша, слушая монолог, почёсывая подбородок, задумчиво произнёс: «Ото ж я и маракую, як же воны туды позалазювалы?..»

…А Мыкола-то, оказался человеком слова. Раз обещал вернуть, то и вернул.  Даже с лихвой! Прямо тут же, на крыльце. Да  так это у него неожиданно получилось, что мужики даже разбежаться по сторонам не успели, как были обделаны возвратом. От нервного напряжения, видать, у  Мыколы такое случилось. Раньше если и брал чо, то хрен возвращал. Во как. А  сверх обещанного даже обмочился. Только  этого от него никто и не требовал. Эх! Широкой души получается человек Мыкола. Ни чо сегодня не жалко для друзей-кружковцев… А Мыкола апосля прам так изменился. Весь прямо белый стал такой… аж зеленый. С расстройства, видать. Там же в возврате скоко ж еще спирту осталось не изъятого Мыколыным организмом…

На этом сельские истории не заканчиваются. Знаю, что в таком весёлом селе, к моему очередному приезду, обязательно что-либо произойдёт, а я постараюсь об этом рассказать вам.      

ALPEEVKA1   Специально для Кавиком