KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Европейский общепит одинаково учитывает интересы туристов и местных жителей. Сказать, что кафе и рестораны встречаются на каждом шагу, нельзя. Есть определенная закономерность в их географии. Ближе к центру, по дороге к Grande-Place в Брюсселе по некоторым улицам сложно пройти из-за расставленных столов и стульев. Кухни на все вкусы, но преобладают европейские: французская, итальянская, местная. Нигде не встречалась, например, немецкая. Экзотикой можно назвать китайскую, японскую, вьетнамскую, мексиканскую кухни.

 

 

Кафе в Намюре. Туда свободно проходят с собаками и никому дела нет. Это на улице, то же самое можно увидеть и в помещениях.

О последней мне рассказывали анекдоты. Платишь 600-800 рублей в переводе на наши и дорываешься до шведского стола. Жадность, как известно, до добра не доводит. Острые блюда вперемешку со спиртным поначалу вроде бы и ничего. Зато попозже, дома, вся острота в тебе восстает, есть ничего не хочется и не можется, и только пьешь воду, заливая пожар в желудке. С мексиканской кухней пытается соперничать вьетнамская. Острые приправы, пряности, соусы, непонятные ингредиенты. Меню читать – занятие бесполезное. Названия, даже с пояснениями официанта ни о чем не скажут. Все проверяется на вкус. Привычный к острым блюдам мой желудок стойко переносил испытания. Помню, что ели тонкую, очень острую лапшу, морепродукты в разных вариациях. Такие кафе можно назвать семейными, обычно в них работают родители и дети.

 

Неплохое кафе открыл для себя недалеко от Варнана. По моей инициативе я проставлялся родственникам по случаю. Зять заказал копченую ножку молочного поросенка, я польстился на лягушачьи лапки, а дочь ограничилась форелью. Рыбку, можно так сказать, ловят за углом. В прямом смысле. В десяти метрах от кафе протекает ручей. Он тянется по всей долине, имеет свое непроизносимое для меня, название и в нем водится форель. Вот ее свеженькую и тащат на сковородку. Кстати, о лапках. Надеюсь, многие знают, что французов называют лягушатниками именно из-за их традиционного блюда. Лапки, скажу я вам, объеденье. Вкус напоминает кроличье мясо, и сами лягушки, кто не знает, специально выращиваются на фермах. Ничего общего с нашими квакушками не имеют.  

 

В том кафе мы были еще раз и к моему удивлению, нашу компанию хозяева хорошо запомнили. Хозяйка подставила мне щечку для поцелуя, хозяин долго жал руку. О сервисе, где бы то ни было, я не говорю. Там такого  слова, видимо, не знают, а работают так, чтобы к ним хотелось вернуться.  

 

Ресторан «Анастасия»

 

Был назван так в честь одной из дочерей Николая II. Занимает первый этаж двухсотлетнего дома. Интерьер помещения говорит о его принадлежности к России. На стенах портреты царской семьи, современников: Распутина, князя Юсупова, членов Госдумы. На полочках лежали труды Сталина, энциклопедии. На одной из стен написан маслом вполне узнаваемый портрет Ленина. Потолок забран бордовой тканью волнами, несколько старинных кожаных диванов и такое же по возрасту пианино. На столах, стенах, полу — разных размеров свечи.

В зале одновременно могли сидеть 24 человека. Столики рассчитаны на разные компании: двух, четырех, шестерых человек.

 

 

Фрагмент интерьера ресторана "Анастасия"

 

Музыка звучит та же, что и в наших заведениях, блатная, цыганская, и песни-однодневки. Тоскливая Буланова перемежалась разухабистой Валерией. Помню «Кабриолет», «Метелицу» и прочую сусальную дрянь. Особенно выводил меня из состояния равновесия один диск с песнями Высоцкого. Их пела какая-то извращенка, на русском, с жутким акцентом, совершенно безголосая. И самое страшное – она была без слуха. Уж песни Высоцкого-то мы помним наизусть. Изредка клиенты заказывали что-нибудь западное, помню Sadе, у нас ее зовут Шаде, дочь поправляла меня – Сад.  Кто бы там ни звучал, не было такого, чтобы музыка орала и мешала кому-то говорить, как это заведено в российских кафе и ресторанах. Любая просьба уменьшить звук исполнялась немедленно. У музыкального центра лежали диски, кассеты и Наталья жаловалась: «Чуть зазеваешься, воруют. Столько хороших дисков растащили». Кто? Неизвестно! Зять, да и она сама всегда везли из Москвы пачки CD, но, видимо, кому-то всегда не хватало дешевой музыки.

 

Названия блюд следовали законам рекламы. У кого-то они вызывали улыбку, различные ассоциации, у большинства людей — интерес. Многие хотели бы знать, что такое «Путин», «Распутин», «Сталин», «Горбачев». Не стану описывать вкуса руководителей партии, правительства и мошенников, скажу только, что все блюда мясные, с овощами и приправами придуманы моей дочерью путем долгих экспериментов. Но гурманы и русские шли сюда поесть пельменей, борща и блинов с красной икрой, белой рыбой и другими начинками. За тем, чего нет в миллионном Брюсселе!

 

Все, что можно заготовить заранее лежало в холодильниках. Заказ исполнялся самое долгое за десять минут, а время уходило на разогрев, нарезку овощей и оформление. В меню не писались привычные для нас колонки выхода (веса) готового блюда. Здесь не существовало такого понятия как «экономия» в свою пользу. Работали не без хитростей, но о них не  распространялись. На любой тарелке лежало всего столько, что с лихвой хватало на двоих, чем и пользовались некоторые посетители. Заказывали разные блюда и обменивались ими.

 

Так же с выдумкой дочь готовила вкусные настойки. Вряд ли в Бельгии, при том количестве пива, вина, коньяков и водки кто-то быстро придумает что-то новое. А Наталья в свободную минуту наливала, фильтровала, смешивала. В баре стояли стеклянные кувшины, в которых водке отдавали свой вкус ягоды земляники, малины, смородины, ананас, киви и даже дыня. Обычно такие напитки подавали постоянным клиентам и в ответ получали только восхищенные возгласы. Конечно, на выбор стояло и другое спиртное: джин, коньяк, текила, водка, белые и красные вина.

 

Интересно встречали посетителей. Не успел он расположиться за столом, как перед ним уже стоят 50 граммов ледяной водки и закуска в маленькой чашечке: пикантный перчик, маслина, по кусочку соленого огурца и сервелата. Это презент фирмы. Откушав, можно встать и уйти, просто сидеть, разговаривать, смотреть в потолок — слова никто не скажет. Рюмочки для водки всегда лежали в морозильнике, и напиток охлаждался автоматически даже самый теплый. Советую перенять этот простой опыт нашим рестораторам. Ничего не надо придумывать!

 

Конечно, многие спросят, а как цены? Очень хорошо попить-поесть стоило в переводе на наши деньги около 1200 рублей. Но их зарплата не сравнима с нашей. Порция воды, чая, кофе, пепси стоили 80 франков, водки-180. В ходу рекламные воскресные и праздничные скидки. Пообедать можно в два-три раза дешевле. И еще одно расхожее утверждение о размере чаевых.

Наши разговорники (листал английские, французские и немецкие), рекомендуют благодарить официанта купюрой составляющей 5-10 процентов от стоимости заказа. Судя по Бельгии это далеко не так. На чай дают далеко не все. Расплачиваются чеками, кредитками или наличными. Однажды дочь после утреннего отчета и сдачи денег спросила меня, беру ли я чаевые. «Нет, все забирает Игорь, бармен, ответил я.

«Он должен делиться с тобой, - заявила дочь.

Следующим вечером сообщаю Игорю о том, что я в доле. Видели бы вы его скривившуюся физиономию! Я сослался на дочь и с тех пор, правда, недолго, имел свой махонький навар.

 

Каждый вечер я помогал дочери в ресторане, иногда оставаясь там за полночь. Правило было единым для всех, пока не уйдет последний посетитель, ресторан открыт. Посетитель, как правило, было один. Звали его Крис и работал он в брюссельском аэропорту Zaventem. Молодой парень 35-ти лет «положил» глаз на хозяйку. Чтобы не нарываться на скандалы с мужем, она оставляла заведение на меня и уходила наверх. Крис неплохо говорил по-русски, и мне не было с ним скучно. Разговаривали обо всем. У него была знакомая семья в Ленинграде, рассказывал, как ездил к ним в гости и остался доволен Северной столицей. Удивлял меня тем, что мог пить одну за другой рюмашечки водки, не закусывать и не особо пьянеть.

 

И, наконец, о том чего не видел и не слышал в ресторане. Не было проверяющих, инспекций и вообще какого-либо контроля. Однажды забрел к нам полицейский, в гражданском. Пообщался с зятем минут пять, отнекиваясь, взял пару бутылок вина и исчез. Зато  присутствовал другой контроль. Дочь заглядывала в каждую тарелку, принесенную в мойку. Что осталось, много, мало, почему? Интересовалась у клиентов, понравилось ли блюдо? Это и был самый строгий контроль.

Никогда не слышал шума, гомерического хохота, каких-то воплей. Все тихо и пристойно, даже в большом подпитии. Исключением могу назвать королевское кафе в Антверпене. Там собирались шумные компании любителей пива по 10-15 человек. Но они были какие-то добрые, домашние. Их веселье не оскорбляло присутствующих.

 

Sablon, специально для Кавикома

 

Фото автора