KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Весной 1955 года,  получив диплом техника-гидрогеолога после окончания Старооскольского геологоразведочного техникума, получил в кадрах и путевку на работу в Приморский край, город Артем, УГЛЕРАЗВЕДКА. (Сразу же скажу, что хотел бы поехать еще дальше, но буквально передо мной перехватил кто-то путевку на Сахалин).

 

И вот, проехав через всю страну на поезде, прочувствовав как «широка страна моя родная» -  я на Дальнем Востоке. Приступив к своей работе в Артемовской геологоразведочной партии, начал свою самостоятельную жизнь. В то время призывали в армию с 19 лет, у меня они уже были, но призыв производился осенью, пока же стояло лето и все мысли были только о работе (как бы не опозорить свой техникум своей неопытностью), даже вносил кое-какие предложения по технологии гидрогеологических испытаний водоносных горизонтов (в этом месте в будущем должны были строиться шахты для разработки угля.)

 

Подошел сентябрь-месяц, обратил внимание на то, что почти все знакомые ребята, мои одногодки, получили повестки из военкомата и призваны на военную службу. Как-то огорчился, пошел на прием к военкому. Военком почему-то моего дела не нашел, но сказал, чтобы шел домой и был готов, повестку пришлют.

 

Действительно, через неделю я был на призывном пункте, где прошел все комиссии и с группой ребят нас на буксире переправили на остров Русский, привели в 20-ю школу радиометристов, готовившую корабельных специалистов по радиолокации.

 

Условия для службы, если сравнивать с нынешними, были тяжелые, правда почти все ребята, товарищи по службе, как-то считали, что так и должно быть. Наряды, в том числе в караул, были буквально через день, а наряды на работу в столовую, где питались 2000 человек, в 3-и смены, можно сравнить с каторжными: никакой механизации, все вручную, потом по несколько дней приходилось приходить в себя.

 

Культурно-бытовые условия – нас на этаже было 300 матросов, сложились по 10 рублей и купили телевизор. В ленкомнате – очаге культуры казармы - вмещалось 30 человек. Таким образом, очередь для просмотра телепередач подходила через 10 дней.

 

Не буду перечислять другие «блага» казармы, главное мы были молоды, веселы и не унывали…

 

В свободное время мне нравилось забираться на самую высокую сопку рядом с нашей школой: оттуда был виден весь остров Русский, соседние малые острова, проливы между островом и материком, Владивосток через пролив. Мимо постоянно проходили корабли, военные или гражданские.

 

Иногда взгляд выхватывал их всех проходящих судов чуть возвышающуюся над водой палубу подводной лодки, ее ходовую рубку и душа начинала волноваться за тех моряков, которые находились в ее корпусе, глубоко под водой. Стоял внутри тебя вопрос: как же они там живут-действуют? И душу как бы обволакивал страх за них, и ответ на этот страх – туда ни за что…

 

Вот одно из моих фото периода моей службы на острове Русский 1955-1956 гг.:

 

 

Так прошло немного меньше года.

 

Летом нас собрали и объявили о государственном эксперименте: для тех, кто прослужил год, предоставлена возможность поступить в Рижское Высшее Военно-Морское училище подводного плавания.

 

С одной стороны, служба на флоте, когда я призывался, продолжалась 5-ть лет (то есть мне оставалось прослужить матросом еще 4-е года). Учеба в училище до выпуска – 4-е года. Через четыре года я буду морским офицером. Но во мне еще сидел страх перед подводной лодкой. Переборола моя тайная мечта – стать морским офицером. И я согласился… Будь, что будет!

 

Нас, 150 матросов, согласившихся поступить в подводное училище, доставили во Владивостокское Высшее Военно-Морское училище (В то время оно было чисто надводным), где мы прошли медкомиссию. Ее смогли пройти только 30 человек, остальных вернули на остров Русский продолжать учебу в школе.

 

Вступительные экзамены все 30-ть оставшиеся матросы сдали успешно, на поезде, через всю страну, прибыли в город Ригу, приступили к учебе во 2-м Балтийском Военно-Морском училище подводного плавания.

 

Первый курс училища закончил с ОТЛИЧИЕМ. В курс, кроме общих предметов, предусмотренных для высших учебных заведений, изучали устройство подводных лодок, специальные предметы (я был зачислен на штурманское отделение – мог вести прокладку), а в душе все еще сидел страх перед непосредственной встречей с подводной лодкой.)

 

Но встреча произошла. Каждое лето, после теоретического курса, мы, курсанты училища проходили морскую практику, на кораблях, и надводных, и подводных. Практически осваивали то, что ранее проходили теоретически (хотя это не совсем верно, практику мы проходили и в училище в специальных классах, тренажерах, где теорию подтверждали практическими навыками). Но это, конечно, с морской практикой не сравнить.

 

Мой первый выход в море в составе экипажа подводной лодки проекта 613 состоялся летом 1957 года из Военно-морской базы Либава.

 

Я не был привязан к боевому посту, как матросы экипажа. Мои задачи по практике, это «прощупать» все, что я изучал в училище, непосредственно на корабле, где «оно» стоит, как обслуживается экипажем и т. д. и т. п.

 

Будучи предварительно размещенный в первом отсеке - мое место на койке прямо над торпедой, густо смазанной тавотом (солидолом), как только вышли в открытое море, двинулся по отсекам лодки выполнять свои курсантские "обязанности" - все прощупать своими руками, увидеть своими глазами. Судя по всему, потом это понял, по отсекам прошла информация, опередившая меня: курсант идет по кораблю, в отсеках приготовиться…

 

Пройдя второй отсек, отдраил люк очередной переборки и оказался в центральном отсеке, фактически являющийся командным пунктом, где сосредоточено все управление подводным кораблем. Ожидая увидеть там моряков, несущих вахту в готовности исполнить любую команду командира корабля, я никого не увидел. Пусто. Корабль-привидение, который болтался в море без экипажа, как часто описывается в книгах…

 

Но меня изумило даже не это. Прямо под перископом лежали две вязанки дров. Аккуратные чурочки вязанок были также аккуратно перевязаны простой веревкой…

 

     Молча я взирал на эти предметы, абсолютно не укладывающиеся в моем сознании о связи их с боевым кораблем, имеющим определенное вооружение, оснащенность определенным оборудованием, о котором я уже имел четкое знание, и мои знания не укладывались с реальностью, которая стояла перед моими глазами в виде этих двух вязанок дров.

 

Из этого состояния недоумения, невозможности получить хоть какой-то ответ на возникший неожиданно вопрос, меня вывело касание моего левого плеча чьей-то рукой.

 

Обернулся, увидел откуда-то появившегося матроса, который вежливо сообщил мне:

 

- Товарищ курсант, кок подводной лодки готовит обед, просит принести ему дрова, которые у него закончились, а обед еще не доварился…

 

Еще не отойдя от увиденного, не поняв, что меня разыгрывают, я в задумчивости сказал матросу:

 

- Кок обойдется…

 

- Как обойдется, обед не доварился, команда останется голодной, - начал, было, матрос на повышенном тоне.

 

Я словно очнулся от своей задумчивости, разозлился от назойливости матроса и  громко заявил:

 

- Кок обойдется без дров, у него печки электрические, перестань мне морочить голову… И шел бы от меня подальше...

 

После моих слов вдруг центральный отсек наполнился хохотом, их всех укромных мест вылезли матросы и вахтенный офицер. Все смеялись уже над матросом со словами: «Ну, что, не удалось разыграть курсанта…»

 

Через сутки мы возвратились на базу. Но после этого первого похода подводные лодки заняли в моей душе единственное подобающее место, свое будущее иное не представлял без них. Правда, судьба распорядилась по-иному. Не менее интересно она сложилась. Но к подводному флоту я до сих пор отношусь как к самому родному мне роду войск, который дал мне нечто, определившее весь мой внутренний мир.

 

Ну, а как же дело обстояло с дровами, какое отношение они имели к подводной лодке, ко мне? Оказывается - прямое,  а для меня – как будущему специалисту-штурману, непосредственное.

 

На 2-м курсе, после летней практике на кораблях, на занятиях по навигации, мы узнали, что упомянутые выше дрова – это инструмент для определения сноса подводной лодки от ветра. Те вязанки дров заготовил штурман корабля для дела, а уж экипаж применил их для розыгрыша курсанта (неудачного).

 

Смысл таков: из вязанки выбрасывается за борт одна чурка на ходу корабля. Она, имея малые размеры, практически не сносится ветром и остается на поверхности моря неподвижно. Штурман при помощи пеленгатора пеленгует чурку под каким-то определенным углом корабля к ветру, замеряет этот угол, силу ветра, так повторяет эти действия под разными углами и при разных скоростях ветра. Составляется на основании замеров таблица сноса корабля в зависимости от курсового направления ветра и его скорости. Дров требуется много, этот процесс очень длительный, зато при прокладке курса корабля по счислению достигается большая точность определения своего места… Знать бы все заранее…

 

Представляю свое фото, сделанное незадолго до первого моего выхода в море на подводной лодке:

 

 

Поздравляю всех кавикомовцев с праздником 23 февраля, с Днем защитника Отечества!

Белых_Евгений_Николаевич специально для Кавикома.