KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

По паспорту я русская, но течёт во мне кровь украинская по бабушке и белорусская – по дедушке. И таких людей в нашей стране немало. Как, впрочем, и в соседних государствах.

Моя бабушка, Антонина Макаровна Тубалец, в девичестве Наталуха, родилась и выросла на Украине, замуж вышла за белоруса. В Минске и застала её  Великая Отечественная.

Помню, в школьные годы, готовясь к уроку истории, читала главу об освобождении Минска от немецко-фашистских захватчиков. Сухие строки учебника ожили после рассказа моей бабушки, очевидца и участника тех событий.

После захвата города немцами многие минчане подались в леса. Месяцами жили под открытым небом с малыми детьми и стариками, прислушиваясь к остервенелому лаю немецких овчарок и чужеземному гомону захватчиков, так и не решившихся углубиться в туманную глушь белорусских болот. Селились под раскидистыми деревьями, близ партизанских отрядов. С их помощью и выживали: то сухарей, то картошки у них позаимствуют, да и не так страшно, как в одиночку.

Свирепствовал тиф. Умирали десятками. Заболела и бабушкина семилетняя дочь, моя мама. Лекарств не было. Погреет бабушка в бутылочке на груди воду из болота и смачивает ею потрескавшиеся губы лежащего в бреду ребёнка.

– Уж и не думала, что выживет, место посуше присматривала, чтобы похоронить можно было, – говорила бабуся.  Врач от партизан приходил, посмотрел, сказал:

– Скоро кризис, тогда и решится: будет жить или нет.

Выжила. А потом, 3 июля, канонада над Минском всю ночь гремела, зарево в полнеба над землей полыхало. Со страхом думали-гадали, чем дело кончится… Под утро стихло. Как узнать, что там, за лесом? Одна женщина, пожилая, крепкая, вызвалась пойти разведать. Возвращения её ждали с замиранием сердца. Скоро она издалека прокричала:

– Выходите! Прогнали фашистов. Минск – наш.

От горя так не плакали, как после этих слов.

Выходили из леса поодиночке: вдруг ошибка, и немцы в засаде сидят, к каждому шороху прислушивались. А как выбрались на шоссе, увидели родные, чумазые от копоти лица солдат, вкусно дымящиеся полевые кухни. К одной из них подошли. Мужичок, судя по виду армейский повар, с состраданием вгляделся в измождённое лицо бабушки, тогда ещё молодой женщины, горестно заохал при виде исхудавшей, измученной болезнью дочки. Тут же кинулся к котлу за кашей, предупредив, что сразу много есть нельзя, лучше с собой взять. А потом плакал, глядя, как уминают они солдатскую кашу.

Никто не спрашивал тогда, какой они национальности, не обращал внимания на их говор. Неподалёку грузин пел «Сулико». Для бабушки эта песня с тех пор  стала такой же родной, как «Дивлюсь я на небо»…

Сегодня мы, бывшие когда-то  одним народом, живём в разных странах. Но пограничными полосами можно разметить только территорию, сердца и души наши никогда не станут  чужими. Мы всегда будем переживать друг за друга и воспринимать боль украинца, белоруса, грузина, узбека… как свою. Это чувство родства – вроде безусловного рефлекса, веками передаётся из поколения в поколение. По нему мы узнаваемы. А вот у кого его нет, тот и есть чужак. Как бы не рядился в «свои» одежды. Он по-другому мыслит, слышит, понимает, и пожилая  женщина, молящая: «Не стреляй, сынок!», ему не кажется похожей мать… .  

Галина Бугаец