KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

Семилуки были захвачены немцами летом 1942 года, Прасковья с детьми и матерью временно жила у родственников рядом с посёлком. Детей у неё было пятеро, старшему 12 лет, младшему 2 годика, муж воевал на фронте. 14 сентября Прасковья с матерью и детьми вернулась домой, чтобы хоть что-то убрать с огорода - впереди была холодная и голодная зима. Они накопали картошки, поужинали и остались ночевать в доме. 

 15 сентября лётчик Михаил Мальцев выполнял боевое задание на ИЛ-2 в районе Семилук, штурмовик был подбит огнём зениток, упал на высоком холме и по крутому косогору сполз к Дону, прямо в огород Прасковьи Щеголевой. Они как раз копали картошку, самолёт горел, Прасковья начала забрасывать пламя землёй. Лётчик сумел открыть фонарь, Прасковья помогла ему выбраться из кабины.

- Немцы есть в посёлке? - спросил Михаил.

- Полно! - ответила женщина, - тебе надо уходить.

Она завела его в дом, дала гражданскую одежду и показала, как по оврагу уйти к Дону. Как только лётчик скрылся, к упавшему самолёту подъехали немцы с овчарками. Перед этим Прасковья предупредила мать и детей:

- Чтобы ни происходило - молчите!

Немцы спросили, куда подевался лётчик. Прасковья сказала, что ничего не видела и ничего не знает. Тогда они начали спрашивать мать и детей, но те молчали. Немцы увели в дом старшего сына Сашу и начали его там избивать, пытаясь выведать, куда делся лётчик. Но мальчик молчал. Заперев его в чулане, немцы занялись остальными Щеголевыми. На глазах Прасковьи они спустили с поводков овчарок и натравили на её мать и детей. Собаки остервенело рвали живую плоть, но Прасковья молчала. Немцы расстреляли детей и мать Прасковьи, а потом спустили собак на неё. Хоронившие потом семью соседи рассказывали, что тело Прасковьи Ивановны было разорвано в клочья. 

 Судьба Михаила Мальцева сложилась тоже непросто. Переправиться через Дон он не сумел, вернулся в Семилуки, где спрятался у местных жителей, но был выдан немцам одной женщиной. До конца войны находился в плену, был освобождён советскими войсками. После войны он жил в Башкирии, неоднократно приезжал в Семилуки, чтобы поклониться праху своей спасительницы. Сын Прасковьи Саша сумел выбраться из чулана и укрыться у родственников. Они крепко дружили с Михаилом Мальцевым, сейчас их уже обоих нет в живых. 

 Прасковья Ивановна была посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени, Саша - медалью За отвагу.

На стихотворение М. Исаковского "Прасковья" М. Блантер написал музыку, и в 1946 году песня прозвучала по радио. Один-единственный раз. Чиновники посчитали песню очень уж пессимистической, бередящей свежие раны. Второе рождение песни состоялось в 1960 году - на большом концерте в Лужниках её исполнил Марк Бернес. До сих пор его исполнение считается эталонным. Слушать это без слёз нельзя. От повторного забвения песню спас маршал В. И. Чуйков, который на "Голубом огоньке" попросил М. Бернеса исполнить эту трагическую песню. М. Бернес сказал, что не всё так просто, чиновники от культуры будут возражать, но маршал сказал, что прикроет его от любых чиновников. Так и случилось - больше на песню не "наезжали".

Муж Прасковьи Ивановны погиб на фронте, так что с этой стороны поэт немного пофантазировал. Но в стране было много других семей с подобной трагической судьбой, и песня стала поистине народной.

В этом году исполняется 75 лет со дня гибели Прасковьи Щеголевой и её семьи, в Воронежской области объявлен сбор денег на полноценный памятник героической семье. Может, государство тоже лепту внесёт. Хотя, конечно, это не Ельцин-центр. Но всё же хочется надеяться.

 

                 "Прасковья"                                                         

 

 

сл. М Исаковский

муз. М Блантер

 

Враги сожгли родную хату,                         Вздохнул солдат, ремень поправил,

Убили всю его семью.                                  Раскрыл мешок походный свой,

Куда ж теперь идти солдату,                      Бутылку горькую поставил

Кому нести печаль свою?                            На серый камень гробовой:

 

Пошёл солдат в глубоком горе                   "Не осуждай меня, Прасковья,

На перекрёсток двух дорог,                       Что я пришёл к тебе такой.

нашёл солдат в широком поле                   Хотел я выпить за здоровье,

Травой заросший бугорок.                         А должен пить за упокой.

 

Стоит солдат - и словно комья                   Сойдутся вновь друзья, подружки,

Застряли в горле у него.                            Но не сойтись вовеки нам...",

Сказал солдат: "Встречай, Прасковья,      И пил солдат из медной кружки

Героя - мужа своего.                                  Вино с печалью пополам.

 

Готовь для гостя угощенье,                      Он пил, - солдат, слуга народа, -

Накрой в избе широкий стол,                   И с болью в сердце говорил:

Свой день, свой праздник                        "Я шёл к тебе четыре года,

                       возвращенья                       Я три державы покорил..."

К тебе я праздновать пришёл."

 

Никто солдату не ответил,                     Хмелел солодат, слеза катилась,

Никто его не повстречал,                      Слеза несбывшихся надежд,

И только тёплый летний ветер              И на груди его светилась 

Траву могильную качал.                        Медаль за город Будапешт.

 

Источник: Yandex