KaviCom.ru интернет-портал Старого Оскола

 

 

                                                        ***

 

 - Рядовой Волин рытье окопа для стрельбы с колена закончил! – кричу, отложив саперную лопату и вытирая со лба заливающий глаза пот.

 - Шустер ты в землю зарываться, все нормативы перекрыл, - удовлетворенно заявил Черкес, осмотрев вырытое мною углубление и проверив устройство полки для боеприпасов и бруствер. - Прямо крот, даром что слепой.

 Сквозь стук лопаток о каменистую почву послышались приглушенные смешки.

 - Ха-ха будет хохотать тот, кто поотстреливает задницы не успевшим закопаться, - прикрикнул прапор, и лопаты застучали усерднее.

 - А тебя, - он вновь повернулся в мою сторону, - нарекаю отныне Кротом. Крот – теперь твое новое имя.

 Черкес дурашливо меня перекрестил, вновь вызвав тихое хихиканье товарищей.

 

 Клички за первую неделю получили уже практически все. Первым был естественно Юрка. Да и не мудрено, с фамилией Жеребцов его наверняка с самых юных лет преследовало погоняло Жеребец. Жеребцом его звали и в учебке, и Жеребцом его окрестил прапор в первый же день нашего знакомства. А хотя нет. Первым получил погоняло Жирафа. И окрестил его не прапор, а Юрка. В тот раз, выбежав из штаба, мы остановились беспорядочной толпой, не зная, что делать. Дело в том, что нас было по двое-трое человек из разных рот, а потому, мы никогда не выстраивались в общий строй. Первым нашелся Юрка.

 - Давай, пацаны, по ранжиру становись, а то топчемся как стадо баранов, - сказав это, он толкнул самого высокого, возвышающегося почти на голову над остальными. - Ну ты, Жирафа, чего застыл-то? Дуй на правый фланг! Остальные, за Жирафой!

 - Не много ли у тебя ума командовать? – буркнул на Юрку Жирафа, но послушно переместился вправо. Остальные тут же начали пристраиваться по его левую руку, определяя свое место по росту.

Прапор, наверное, наблюдал эту сцену из окна, ибо, появившись из дверей штаба, сразу ткнул в Юркином направлении пальцем.

 - Ты?!

 - Рядовой Жеребцов! – гаркнул Юрка.

 - Рядовой Жеребцов, выйти из строя!

 - Есть! – Юрка отчеканил два шага и повернулся лицом к строю.

 - Назначаю рядового Жеребцова своим заместителем, что соответствует должности замкомвзвода, - и прапор хлопнул новоиспеченного замка по плечу. - Так давай, Жеребец, командуй взводу «бегом» в направлении КПП.

 За воротами КПП не увидели ни одной машины. Да и машины, в которых увозили бывших курсантов, обычно проезжали на территорию части. Мы же, миновав ворота, продолжили бег, искоса посматривая на бегущего рядом с нами прапора. Лысый майор с нашими документами почему-то остался в штабе. Вот уже и крыши казарм скрылись за склоном ближайшей сопки, а мы все бежали гуськом по пыльной обочине грунтовки. Кто-то на ходу снял вещмешок и, рассоединив лямки, накинул их на оба плеча. Остальные тут же последовали этому примеру, ибо, бежать еще не известно сколько, а постоянно придерживать рукой висящий на одном плече вещмешок было неудобно.

 Бежали уже не менее часа. Не смотря на прохладную осеннюю погоду, все взмокли от пота. Когда же наконец гребаный прапор объявит хотя бы пятиминутный привал, чтобы снять эту гребаную шинель и скатать ее в скатку? Но прапорщик продолжал бежать рядом с нами, не обгоняя, и не отставая, с безучастным видом, будто он не имел к нам никакого отношения.

Примечательно было то, что до сих пор никто не отстал, и все дышали довольно таки ровно. Ну ладно, нам с Жеребцом в учебке попался командиром отделения сержант Гурин, повернутый на беге. Он был большим любителем проводить с нашим взводом утренние зарядки. А зарядки с Гуриным заключались в беге от подъема и до завтрака. Когда кто-то из курсантов отставал, сержант давал взводу оторваться примерно на километр, затем следовала команда «упор лежа принять», и мы отжимались до тех пор, пока отставший не подбегал, после чего бежали дальше. В следующий раз, поджидая отставшего, взвод шел вприсядку «гусиным шагом», держа руки за головой. В следующий – прыгали на одной ноге. И так далее… Сам Гурин, во время этих экзекуций, не останавливался, а продолжал бегать кругами вокруг нас, покрикивая, подшучивая, или считая отжимания. Полгода гуринских «зарядок» сделали из взвода настоящих марафонцев. Потому мы с Юркой и сейчас чувствовали себя вполне сносно. Если бы только не эта шинель…

 Но, похоже, и в других ротах учебки курсанты тоже не дурака валяли. Да и наверняка прапор с тем лысым не кого попало отбирали. Не зря же они присутствовали на «проверке».

 Однако бежать одетыми в зимнюю форму одежды с болтающимся за спиной вещмешком, и, самое главное, не зная сколько, куда и зачем… Неведение всегда тяготит больше любых физических нагрузок.  Наверняка каждый из нас перебрал в голове кучу различных вариантов. Но никто не задал ни единого вопроса. Это тоже было следствием полученного в последние месяцы воспитания. Каждый вопрос или другой возглас из строя не по делу тут же карался коллективной экзекуцией - взвод либо отжимался до изнеможения, либо штурмовал ближайшую сопку, либо претворял в жизнь еще какую сержантскую фантазию.

  - Правое плечо вперед! Прямо! - проорал Жеребец, следуя какому-то указанию прапора, и мы свернули с дороги на еле заметную лесную тропинку, уходящую в чащу.

Теперь пыли практически не было, но бежать стало тяжелее, ибо тропинка начала забирать вверх вдоль склона очередной сопки. Деревья, обступившие плотной стеной тропинку, не позволяли прапору и Жеребцу бежать сбоку. Они разделились – прапор бежал во главе колонны, Юрка - замыкающим. Иногда прапор отставал, оглядывая пробегающих мимо солдат, затем, петляя между деревьев, вновь вырывался вперед.

 Еще час бега, и сержант Гурин уже казался мне просто ангелом в сравнении с этим ненавистным прапором. Судя по тяжелому дыханию бегущих по соседству, силы были на пределе не только у меня.

  А бег в неизвестность все продолжается. Вот уже весь мир заключен только в болтающемся перед моими глазами вещмешке бегущего впереди. Все звуки заглушает собственное надрывное дыхание. «Пух-пух-пух» - пульсирует кровь в висках в такт бегу. Пух-пух-пух…

 

 - На месте-е… Стой! – сиплый голос Жеребца доносится как сквозь вату.

Тело, привыкшее за полгода повиноваться командам, уже остановилось, но сознание еще продолжает бег. Наконец начинаю воспринимать окружающий мир. Мы находимся на довольно обширной поляне. Лес вокруг стал гораздо реже. Сквозь деревья проникают последние лучи заходящего солнца. Чуть в стороне прапор дает какие-то указания тяжело дышащему Юрке. Сам же он дышит на удивление спокойно, будто и не бежал рядом с нами, а все это время просидел в уютном кресле. Нет ну, он конечно не был обременен вещмешком и шинелью, но все же, полдня без остановок бежать по пересеченной местности…

Ноги в буквальном смысле подкашиваются, и я, по примеру других ребят, наклонившись опираюсь руками в колени. Так стоять немного легче.

 - Рядовой Волин, ко мне! – слышу Юркину команду. Вот еще, командир гребаный.

 - Есть, - волочу ноги к Жеребцу замечая отсутствие прапора. Интересно, куда он успел испариться?

 - Держись, братан, - хлопает по плечу Юрка, - прорвемся. На сегодня все, отбегались. Здесь будем устраиваться на ночевку. Ты сейчас соберешь у пацанов весь сухпай…

 - Юрец, - прерываю товарища. - Я сейчас обоссусь. Хоть бы раз остановку сделали для справления естественных надобностей.

 - Ну…, - Жеребец пожимает плечами. - Видать так нас для чего-то испытывают… Ладно, дуй в кусты и сразу назад.

 Упершись лбом в ближайший дубок и поливая его корни, слышу, как Юрка раздает команды. Его голос звучит ровно, без признаков сбитого дыхания и усталости. Вот ведь действительно жеребец двужильный...

 

 Утром четвертого дня, когда уже думалось, что этот сумасшедший забег по уссурийским сопкам будет продолжаться вечно, за неожиданно расступившимися деревьями показались открытые металлические ворота буро-зеленой пятнистой раскраски. Так же был выкрашен и высокий бетонный забор, и даже колючая проволока, натянутая поверх забора.

 Как только вбежали в усыпанный мелкой щебенкой двор, ворота закрылись, жужжа электрическими приводами.

 Внутри было абсолютно безлюдно. Никто не вышел нас встречать, и непонятно было, кто закрыл ворота, ибо перед ними не было никакого помещения, похожего на КПП. Минуя нечто напоминающее плац, только вместо асфальта был щебень, подбежали к двум невысоким, ниже забора, но довольно длинным строениям,  с накинутыми на пологие крыши маскировочными сетями, и остановились перед одним из них. Неужели наконец-то прибыли на место? Что же ждет нас здесь? 

 - Орлы! – гаркнул вышедший перед строем прапор. - Теперь я полностью уверен, что Родина в вас не ошиблась!

 - И сколько ореликов пригнал на этот раз? – произнес, появившийся из дверей здания рыжий толстенький коротышка.

 - Не поверишь, Прокруст, всего одного потеряли, - прапор протянул подошедшему обладателю зловещего имени руку для приветствия. - Ну, здорово, медицина. Готов к приему новобранцев?

 - Здорово, Черкес. Ты ж знаешь, я как пионер – всегда готов.

 Нас действительно добежало двадцать девять человек. Один солдат наотрез отказался подниматься после второй ночевки. Я даже не успел узнать его имени. Знаю только, что бежал вторым за Жирафой. В то утро он остался лежать после команды «подъем», а когда его принялся тормошить кто-то из ребят, разразился истерическими криками, мол, нет больше сил и все такое. Прапор приказал оставить его в покое. После завтрака он показал Жеребцу направление на одну из сопок, и мы продолжили забег, оставив на месте ночевки сломавшегося бойца в компании с нашим странным сопровождающим.

 - Итак, орлы, - вновь обратился к нам прапор. - Представляю вам местного бога медицины. Зовут его Товарищ Майор. После того, как каждый получит свое койко-место, отправитесь к нему на медицинское освидетельствование. Жеребец, заводи взвод в казарму.

 

никин

 

черновик повести выкладывался в сети.

 Отрывок доработан специально для Кавикома.